Море. Корабли. Девушка - стр. 47
Нет, ничто не изменится в моей жизни. Я так и обречена кувыркаться все отпущенные мне дни. Слезы текли и текли из моих глаз.
Оксана погладила меня по голове. Ее пальцы утонули в моих спутанных кудрях.
– А ты помнишь, как у тебя было? Ну, с твоим отчимом.
– Почти не помню. Я тогда еще в школу не ходила. Просто он разные неприличные игры затевал.
– Понимаю. Ладно, давай ложиться.
Мы разделись и, не сговариваясь, легли вместе на ее кровать. Я прижалась к худенькому тельцу моей подруги. Я чувствовала себя мамой, защищающей свою дочку. Она затаила дыхание в моих объятиях и лежала не шелохнувшись. Я, просунув руку под ее ночную сорочку, погладила ее шелковистое бедро. Близость обнаженного тела не возбуждала меня, но усиливала нежность, испытываемую к подруге. Потом моя рука застыла на ее боку;
Наши вдохи и выдохи становились все более и более слаженными. Незаметно, под аккомпанемент собственного дыхания, мы заснули.
Глава 4
Я заметила, что красивые места часто не только завораживают, но и подчиняют себе людей. Торжественное спокойствие Балтийского моря действовало умиротворяюще и на меня. Теперь я, как примерная студентка, днем отсиживала часы на практике, выполняла ответственные задания Островского. Сам Островский в лаборатории бывал редко. То он возился с подводными гидрофонами в акватории, то проводил замеры с пульта управления. Он относился ровно ко всем студенткам, не выделяя и меня. Как будто и не было моего триумфа на юбилейном вечере, не было нашего незабываемого танца. А на что я, собственно, надеялась? Зато в любой свободный час теперь рядом со мной находился Юра. Он провожал меня утром до дверей лаборатории, а потом отправлялся на акваторию. С возвращением из экспедиции Островский снова привлек Юру к себе в помощники.
Вечерами мы вместе ловили с пирса рыбу, чуть в стороне от подводной лодки. Лодка стояла, как тут говорили, расхоложенная и не очень пугала рыб. Она и сама казалась огромным черным китом, временно заснувшим. Тут же были и другие наши ребята с удочками и спиннингами. Потом мы объединяли наш улов и варили в котелке уху. Однажды я отправилась за шишками – топливом для нашего костра. Я уходила все дальше и дальше вдоль берега, и наволочка, в которую я собирала шишки, постепенно тяжелела. Я присела на уже остывающий плоский камень и бездумно внимала шуму моря. Вдруг в ровный гул волн вплелся новый звук: пляжная галька глухо зачавкала под чьими-то шагами. Затем все затихло: видимо, гуляющие тоже присели. Но вскоре ветер донес до меня женские голоса. Скрытая большими валунами, я была невидима для собеседниц. Один голос я узнала: чуть окающий, волжский говор Светланы Колокольцевой. Второй голос был мне незнаком – видимо, принадлежал ее подруге. В голосе Светы слышалась тревога: