Море имен - стр. 53

Небо, светлое бесконечное небо распахивается над утренним городом. С дальних аэродромов поднимаются истребители, чтобы в урочный час пронестись горделиво над торжественными колоннами демонстраций.

Портреты на стенах.

Портреты на стенах домов, огромные, многометровые.

Лица людей на улицах под портретами – невыразительные, непроницаемые: глаза опущены, опущены уголки губ. Рядом другие люди – с гордо поднятыми головами, ликующие, счастливые.

Интернет, обмелевший точно река: бесконечные объявления «сайт закрыт». Обрезан доступ к заграничным ресурсам.

Беззвучно – в ассоциативном потоке не бывает звуков, если только лайфхакер не слеп, – читают новости диктор с телеэкрана и диктор из окошка телеканала онлайн.

Сделано заявление.

Принят закон.

Воля народа.

Родина.

Алей вздрогнул. Звука по-прежнему не было, но он мог чувствовать интонацию – будто бы осязать. С такой торжественностью слово «Родина» в новостях не произносили уже четверть века.

Поляна Родина посетила с визитом… помощь детям… международная обстановка…

На телеэкране Поляна шла через парк, улыбаясь радостной, чуть смущенной улыбкой, осторожно спускалась по мраморным ступенькам, подавала кому-то руку. Голос за кадром, восхищенный и подобострастный, лился чистым медом. Репортаж был о Поляне Родине Вороновой, супруге…

Алей очнулся.

Он чувствовал себя так, будто упал и ударился затылком. Голова гудела, в глазах все двоилось и плыло, тошнота подкатывала к горлу. Некоторое время он не мог сообразить, сидит или лежит. Потом он не без труда выкарабкался из кресла и встал перед компьютерным столом, низко опустив голову – так было легче дышать.

В норме предельный поиск не вызывал особых эмоций, но то, что Алей пережил сейчас, не было нормальным поиском. Он припоминал: на форуме кое-кто утверждал, что видит картины, но этому не особо верили. Визионеры почти всегда вскоре бросали лайфхакинг. Теперь Алей понимал, почему. «Нет уж, – повторял он, судорожно встряхиваясь и нарочито глубоко дыша, – нет уж, если так дальше пойдет, я тоже брошу это дело. Это, извините, для здоровья вредно. Здоровье дороже». Встрепанный хвост свесился с плеча, волосы полезли в рот, но стоило поднять руку, чтоб убрать их, как комната пошла кругом; Алей пошатнулся.

– Вы в порядке? – донесся откуда-то издалека знакомый голос.

Тот голос, который Алей Обережь слышал – будет слышать – по всем каналам телевидения и радио.

Тот, которому стоя внимали люди в высоком зале.

Обладатель голоса поднялся и шагнул к Алею, готовый подхватить его, если он упадет.

– Вы меня просили помолчать, – с долей иронии сказал он и продолжил уже серьезно, – но, по-моему, случай не тот. Воды? «Скорую»?