Моральные фреймы политических идеологий - стр. 42
В целом, диалогический концепт морали, развиваемый Дж. Г. Мидом, уходит далеко от узких (позитивистско-эмпирических) рамок бихевиористской традиции, зато приближается к классическому пониманию политики как опыту реализации этики в публичном пространстве полиса. Поэтому неслучайно Мид связывает свой моральный идеал с прямой демократией, подразумевая под ней общественный порядок, в котором нет неизменных структур, включая каталог общественно-политических добродетелей.
Оригинальный подход к исследованию «„алгоритмов“ функционирования морали в современной политике» [Капустин, 2004, с. 125] предложил отечественный политический философ Б. Г. Капустин. В некоторых аспектах его концепция перекликается с прагматической концепцией Дж. Г. Мида, но имеет и свою специфику. В объяснении взаимоотношений между моралью и политикой Б. Г. Капустин тоже считает неприемлемыми как традиционный нормативистский подход, так и утилитаристские объяснительные модели55. Его аргументация основывается на нескольких исходных дистинкциях. Во-первых, необходимо различать два типа политики в соответствии с критериями ее темпоральности и способов участия в ней человеческого разума: «большую» и «малую». «Малая политика» характеризуется самовоспроизводством всех базовых институциональных структур общества и предстает в виде рутинной деятельности. Будущее в ней присутствует лишь потенциально, она есть «поле настоящего, проецируемого на будущее в виде экстраполяции, но также на прошлое – в виде его колонизации настоящим, выстраивания истории по образцу лестницы, ведущей к настоящему…» [Капустин, 2004, с. 54]. Соответственно, в «малой политике» разум предстает в инструментальной своей ипостаси, – как калькулирующий, соотносящий вред и пользу и максимизирующий последнюю. Из этого ясно, что мораль в этом типе политики выступает в виде различных версий утилитаризма, он «буквально пронизывает „малую политику“» [Капустин, 2010, с. 353].
«Большая политика», напротив, характеризуется неопределенностью, она есть «закладывание новых начал, новых правил новой игры. Эти новые правила не вытекают логически ни из старых правил, ни из рутинного функционирования вновь сложившейся политической структуры» [Там же, с. 354]. В ситуациях революций, чрезвычайного положения или общественных катаклизмов будущее в политике присутствует актуально, отрицая настоящее; под вопрос ставятся самые основания политики, общества, институциональных структур, моральных принципов и т. д.; в ситуации неопределенности будущего резко возрастает роль ответственного политического и морального решения. Поэтому утилитаристская этика и ориентированный на факты инструментальный разум находят здесь свой предел. Напротив, «моральный разум кантианского типа снимает неопределенность будущего