Моонзунд. Том 1 - стр. 36
Состоялась неприятная беседа с начальником Минной Балтийской дивизии – контр-адмиралом Трухачевым.
– Сергей Николаич, – сказал он Артеньеву, – вас хотели представить к чину капитана второго ранга[4], чтобы назначить командиром «Новика». Но теперь – ау! – придется потерпеть. Этим самовольным отводом эсминца с передовых позиций без ведома начальства вы сильно очернили свою блестящую аттестацию.
Артеньев смолчал. Трухачев протянул ему руку:
– Как русский человек, страдающий душой за все просчеты в войне, я солидарен с вами. И даже счастлив, что на моей Минной дивизии служат не тряпки, а люди, способные к вызывающим решениям. А теперь покажите, как вы срезали траверз мыса Тахкона…
Артеньев на нарте показал, как «Новик» обогнул этот мыс.
– Ну вот, – сказал ему Трухачев. – Благодарите судьбу.
– А что такое, Павел Львович?
– Вы проскочили через минное поле, поставленное накануне, о чем миноносцы еще не были оповещены. Теперь, Сергей Николаич, вы понимаете, какой вы счастливый человек?
Артеньева пошатнуло. Слов нет, если бы «Новик» погиб, он бы застрелился. Сейчас он испытал такое ощущение, будто пуля уже ударила его в лоб, круша и ломая кости черепа… С трудом овладел собой и дослушал сообщение своего адмирала:
– Либаву, кажется, сдадим. Эсминцы в связи с этим станут базироваться на Усть-Двинск и на рейд Аренсбурга… Хорошего в этом мало, но вся война еще впереди. Россия – это такая страна, которой можно нанести поражение, но которую нельзя победить!
7
Любовь пришла… С того случайного поцелуя роман между ними стал насыщен остротою чувств, ожиданий, сомнений и недосказанности. Артеньев был ошеломлен и почти смят этим натиском любви – от женщины, которая охотно, почти ликуя, вызывала его на интимность… По ночам – через Железный мост – он возвращался на эсминец, где его поджидал Дейчман, поверенный его романа.
Впрочем, механик был брюзгой; старый холостяк, он не советовал Артеньеву увлекаться чрезмерно, пророча всякие каверзы от женщины, тем более в таком распутном городе, как Либава.
– Иди ты… в главный штаб! – отругивался от приятеля Сергей Николаевич. – Клара чистая женщина, у нее ребенок. Я вообще люблю женщин с детьми! Порочная женщина абортирует, а здоровая рожает. И ты знаешь, что я кобелячества не терплю. Хотя смолоду, как и все мичманята, тоже грешил на гельсингфорсской Эспланаде…
– Ах, Эспланада! – вздыхал Дейчман. – Сейчас наш Эссен обставил рейд Гельсингфорса такими комодами, что бедным эсминцам и приткнуться некуда. Вот отнимут у нас немаки Либаву с Виндавой, и будем околачиваться у Эзеля. Что-то страшно мне становится, как подумаю об извечном законе стратегии: вслед за отступающей по суше армией всегда отступает вдоль берега и флот!