Монстр. Забери мою роль - стр. 40
А недавно я окончательно сдалась и переехала, подвинув на его полке многочисленные крема. Мне тоже нужно, вообще-то. Антон не возражал, лишь отшутился, что я стала занимать слишком много места в его квартире. Но тут же добавил, что и в сердце.
Поэтому он готов на подобные жертвы своего пространства. Впрочем, в стенах "Билд-проекта", мы наши отношения не афишировали, ограничиваясь близким общением, лишь когда оставались наедине.
Отца я тоже не спешила посвящать в свои «амурные» дела, к тому же, ему явно было сейчас не до этого.
Как и обещал врач, папа пошёл на поправку. Однако по выходу из больницы его ждали новые разбирательства. Но они теперь не казались настолько страшными. Я больше боялась за то, что мне сказал тогда отец. Неизвестные обещали объявиться вновь, но до сих пор нас никто не беспокоил. Пока папа был в больнице, я наведалась в его лабораторию, располагающуюся в одной из частей его квартиры, и пересмотрела кипу бумаг.
Он говорил, что что-то нашёл на Левицкого. Однако ничего достойного внимания, так и не обнаружила, а спросить у отца боялась, вспоминая его реакцию тогда в палате. В полицию по этой же причине обращаться не стала. К тому же, отец недвусмысленно дал понять – он будет всё отрицать.
Прошло уже достаточно времени, и всё произошедшее казалось, скорее, каким-то наваждением. Я связывалась с адвокатом за это время. Тот заверил, что пока всё идёт хорошо, по крайней мере, очевидных фактов доказательства вины отца нет, если Левицкий не предоставит новые факты, то вполне возможно добиться снятия некоторых обвинений.
Правда, помещение всё равно отберут, и значительных средств мы лишимся. Но я видела в этом уже положительный исход. Пусть Роберт подавится своими квадратными метрами! Лишь бы оставил нас в покое.
Вот только о каком покое может идти речь, если я всё сталкивалась и сталкивалась с ним в стенах нашей компании. И чем больше времени проходило, тем больше я замечала в нём изменений по отношению ко мне. Не могу сказать, что совершился прорыв в лучшую сторону. Скорее его ненависть стала менее выраженной. И на том спасибо.
К своему стыду я заметила, что больше он не вызывает во мне той неприязни, которую я испытывала ранее, глядя на него. Нет, шрамы никуда не исчезли. Они безобразными ранами все также подчеркивали каждый рельеф и без того несовершенного лица, но теперь я всё чаще с интересом рассматривала украдкой и слишком светлые для его образа глаза, и лицо в целом, иногда даже рисуя в воображении те события, что могли привести его к подобным внешним изменениям.