Monsta.com: Вакансия для монстра - стр. 30

На этом мисс Бересфорд прервала свой рассказ, а у меня как раз созрели вопросы.

– Это что, на всю жизнь ты становишься чьим-то слугой? – вышло, пожалуй, бестактно.

Неожиданно Барбара довольно резко вернула свою чашечку на блюдце. «Вот и все! Допрыгалась!» – оповестил голос разума. Однако отчитывать меня вовсе не собирались. Наоборот, она прикрыла рот рукой и засмеялась. Хотя, как мне думалось, смешного тут ничего не было.

– Ну и что я такого сказала?

– А ты представь себе, что бы было, если б все принесённые однажды клятвы неукоснительно должны были выполняться? – со смехом ответила она.

– Э-э-э? – недоуменно протянула я, никак не находя связи.

– Возникающие узы могут принести страдания. Иногда людям просто необходимо расставаться равно, как и отказываться от старых клятв. Для их же блага.

– Да, теперь, кажется, понимаю.

– Клятва Защитника длится до тех пор, пока он сам и тот, кого защищают, нуждаются друг в друге. Каждый волен разорвать её, когда сочтёт нужным. В большинстве случаев служба с выплатой жалованья длится семь-десять лет, но бывает, что и двадцать, и тридцать. Правда, последние случаи довольно редки. Защитники часто уходят в отставку в возрасте сорока-сорока пяти лет потому, что это опасная профессия, а на пенсии ждёт почёт и достойное вознаграждение за былые труды.

– Ясно, – мой взгляд снова приклеился к содержимому чашки.

Земляничный чай источал неповторимый аромат, и это немного успокаивало.

– Странно, – заметила Барбара в пустоту.

– Что странно? – резко вздёрнула голову я.

– Ты не задаёшь вопросов.

Наверное, она права: человек, оказавшийся в подобных обстоятельствах должен задавать вопросы. Должен быть возбуждён и напуган одновременно, и я была возбуждена. Напугана, кстати, тоже.

– Дневник… дневник моей матери.

Первая ступенька лестницы, ведущей в неизвестное. С тех пор, как он был впервые открыт, я не усомнилась ни в единой написанной в нём фразе (только в собственной нормальности). С тех пор, как эта «находка» меня обнаружила, жизнь круто изменила свой привычный ход. Где-то глубоко в моей душе навсегда останется воспоминание о шелесте переворачиваемых трясущимися пальцами страниц.