Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе - стр. 41
Похождения Мишки волновали всех. Успешный молодой спортсмен и красавец, Мишка постепенно становился местной звездой, и неудивительно, что в школе за ним следили, как сейчас следят за частной жизнью звезд. И в конце апреля до меня дошел слух, что он не только ходит по улицам, обнимается и мастерски целуется. Кто-то вроде бы видел его недавно с какой-то старшеклассницей на нашем колхозном поле – как они скрылись в высокой траве и долго обратно не показывались. Чем они там занимались – оставалось только догадываться. Но точно не собирали урожай. В этом году со стороны поселка на поле кроме травы ничего не росло. И если девушка была опытная, то мне лучше бы и не думать про их намерения.
Как я ни старалась отгородиться от этих сплетен, но оказывалась в курсе всего, что касалось Мишки, и все больше ненавидела его. Ненавидела его улыбку, его хриплый голос, его красивое тело, его крепкие руки, которые все время кого-то обнимали, приобнимали, приобхватывали как бы невзначай. Всех, только не меня. И чем больше я ненавидела его, тем больше скучала и понимала, что совершила большую глупость. Что я больше так не могу. Не могу без него. Он мой.
И я решила его вернуть. В последний день перед майскими праздниками я написала ему записку и тайно подбросила в сумку. Было стыдно, я чувствовала себя жалкой попрошайкой, но ничего не могла с собой поделать. Не было никакой гарантии, что она чем-то поможет. Но я должна была попробовать.
Я долго придумывала, что и как написать. Важно было подобрать слова, которые не оставили бы его равнодушным. «Я тебя люблю. Вернись. А.» – получалось вовсе уж в лоб, и я выглядела какой-то поздно опомнившейся дурочкой. «Я поняла, что больше не могу без тебя. Твоя А.» – слишком по-книжному, не из жизни. Я забраковала кучу вариантов. Последний, вымученный был простой и совсем не про чувства, поэтому не напрягал: «Мишка, мне надо с тобой поговорить. А.» Его и оставила. Про любовь решила не писать – зачем выдавать в записке то, что можно сказать при встрече. Не хватало еще спугнуть его своим напором. Тем более интрига давала больше шансов, что он согласится встретиться, если, конечно, захочет узнать, что со мной. А там уже будь что будет.
Записку я положила в наружный карман Мишкиной сумки, оставив маленький краешек торчать снаружи. Ждать ответа пришлось недолго – он заметил ее сразу. Даже сесть не успел: подошел, увидел, достал, прочитал. Потом взял ручку, сел, не глядя на меня, что-то быстро настрочил на моей же записке, смял ее в плотный шарик и небрежно кинул мне на парту. Ничего хорошего не ожидая, я развернула ее и прочла: «Сочувствую. Нам не о чем говорить».