Монашка и дракон - стр. 25

– Тебе понравился подарок? – спросил дракон у Нантиль.

– Да, милорд, – еле выговорила она. – Вы очень добры.

– Как назвала? – продолжал он расспросы, разломив кусок хлеба и бросив в рот.

– Самсон, милорд.

– Дурацкое имя. Кто называет волкодава Самсоном? Ты на львов с ним, что ли, охотиться собралась?

– Скажите, как вам угодно, чтобы я его называла?..

Я видела, что Нантиль уже бледна до зелени, а маркграф словно нарочно пугал ее еще больше. Всякий раз, когда его взгляд останавливался на бедной женщине, она тряслась, как осиновый листок.

– Ну что, Виенн, – сказал вдруг дракон, – такая жена, как она, – он указал недогрызанной коркой на третью конкубину, – угодна небесам? Может, сделать ее еще более угодной? Благовоспитанной…

Гости притихли, уткнувшись в тарелки, а я задрожала едва не сильнее Нантиль. Неужели он готов устроить это на пиру – наказание?.. Но за что? Разве бедняжка чем-то провинилась?

– Сдается мне, ты все же неправильно толкуешь это слово, – продолжал дракон. – Что молчишь? Да или нет?

Я облизнула пересохшие губы и сказала:

– Я толкую его правильно.

– Что? Не слышу, – он подался ко мне.

– Я толкую его правильно, милорд, – сказала я уже громко. – А вы заблуждаетесь.

– Заблуждаюсь?

– Вспомните, что написано в том же послании к Ефесянам, глава пятая, стих двадцать восьмой: мужья должны любить своих жен, как свои тела, ибо никто не имеет ненависти к плоти своей, а питает ее и греет, – я взяла дыхание и закончила, как прыгнула в ледяную воду. – Хотите наказать жену – накажите свою плоть. Руку, ногу или… хвост.

В зале повисла гробовая тишина, только слышно было, как младший брат маркграфа медленно и со скрипом отодвигает кресло, чтобы встать из-за стола.

– Брат, разреши… – начал он злобно, с присвистом, но Гидеон вскинул руку, приказывая ему не вмешиваться.

– В какой книжке написано про драконий хвост? – спросил он у меня обманчиво-любезно.

– Послание к Ефесянам… – забормотала я.

Нантиль попятилась и, крадучись, вернулась за стол. Дракон не заметил, как она ушла, занятый беседой со мной. Беседой! Мне захотелось утереть вспотевший лоб, но я побоялась шевелиться. Стояла столбом перед креслом маркграфа, разглядывая подлокотник.

– Врешь, нет там такого, – прервал меня дракон.

– Есть, – ответила я тихо, но твердо. – Муж обязан любить жену и умереть за нее, если потребуется. Вы умрете за кого-нибудь из своих жен? Хотя бы за одну?

Пир был испорчен окончательно. Гости всеми силами притворялись, что их здесь нет. Дилан поигрывал кинжалом, посматривая то на меня, то на брата.

– Там так и написано: умереть за жену? – поинтересовался маркграф.