Монаший капюшон - стр. 11

– Боюсь, что, скорее всего, это так. Стефан-то вряд ли затаил зло на аббата, но он во всем будет потворствовать легату, чтобы только сохранить расположение Папы. А легату, который явился сюда переустраивать церковь и наделен для того всей полнотой власти, Хериберт едва ли сумеет потрафить. Может, Стефан, осерчав, и высказывался нелестно об аббате, но решать судьбу Хериберта будет не он, а Альберик Остийский, а тот, скорее всего, сочтет, что наш добрый маленький пастырь слишком мягок по натуре для своего сана, – удрученно заключил Эдмунд и добавил: – Я бы прихватил еще горшочек с мазью, что заживляет язвы. Бедный брат Адриан – и за что ему это наказание?

– Видать, сильно его припекло, – сочувственно промолвил Кадфаэль.

– Кожа да кости, просто как скелет! Он уже и есть-то почти не может. Увядает, как лист.

– Смотри, если что, сразу посылай за мной. Я здесь не для того, чтобы бить баклуши, и всегда рад помочь. А вот и то, что тебе надо. На сей раз бальзам посильнее будет, я в него побольше богородичной травки добавил.

Брат Эдмунд спрятал склянку и горшочек в свою суму и задумался, потирая пальцами острый подбородок, не забыл ли он еще чего-нибудь.

Неожиданно от двери пахнуло холодом. Оба монаха обернулись и увидели незнакомого парня, в смущении застывшего на пороге.

– Прикрой-ка дверь, паренек! – сказал Кадфаэль, поеживаясь.

– Прошу прощения, брат, – поспешно и почтительно отозвался молодой человек. – Я подожду, пока ты освободишься. – И парень, попятившись, вышел и начал закрывать дверь.

– Нет-нет, – с веселым нетерпением воскликнул Кадфаэль, – я не это имел в виду. Заходи в тепло, а потом прикрой дверь, а то из-за этого ветра жаровня дымит. Входи, входи, я только дам, что нужно, брату Эдмунду – и займусь тобой.

Дверь открылась ровно настолько, чтобы позволить сухопарому молодому человеку со смуглым худощавым лицом протиснуться внутрь. Вошедший тут же торопливо закрыл ее за собой и замер. Он не вымолвил ни слова и выглядел так, будто хотел стать невидимым, но глаза его раскрылись от любопытства и удивления при виде развешанных по стенам высушенных трав и полок, уставленных бутылями и горшками, которые заключали в себе урожай минувшего лета.

– Ах да! – припомнил брат Эдмунд. – Чуть не забыл. Брата Риса совсем доняла ломота в плечах и спине. Он прямо извелся от боли. У тебя осталось то растирание, которое прежде ему помогало?

– Найдется. Погоди, я сейчас тебе отолью, только бутылку достану.

Кадфаэль поднял с пола на скамью большую шестифунтовую бутыль и стал шарить по полкам в поисках склянки из темного стекла. Потом он осторожно откупорил бутыль и перелил в склянку темную, вязкую, маслянистую жидкость, распространявшую резкий запах. Закончив, монах снова закупорил бутыль деревянной пробкой, придерживая ее льняной тряпицей, старательно обтер горлышки обоих сосудов и бросил ветошь в маленькую тлеющую жаровню.