Монашеский Скит - стр. 40
– Петр ошибочно думал, что все мы здесь – святые, – продолжал отец Дорофей, – а он обычный человек, не способный настолько смирить себя, как мы. Тогда мы поняли, что живые примеры смирения и кротости, могущие убедить его, нужно искать не в стенах монастыря, а в миру. Понял это и Петр, а потому ушел.
– Но сумеет ли он, оставшись без духовного наставления, побороть одолевающие страсти?
– Он ушел не один. Вместе с ним возвращается в его края один паломник, пришедший сюда благодарить Божию Матерь за то, что Она помогла ему сердечно покаяться в грехах и обрести Господа. Паломнику удалось вступить на путь преображения, он начал становиться совсем другим человеком. Думаю, что совместный трудный путь будет полезен обоим. Мы же будем молиться за них.
Господь милостив!
Я задумался: может, и меня, подобно брату Петру, монастырские стены отгораживают от мира?
И рано или поздно мне придется туда вернуться.
Из неведомого внешнего мира в монастырь постоянно приходили паломники. Порой в потаенных глубинах моей души вспыхивала надежда, что случится чудо, – и я встречу людей, которые узнают меня…
Отец Дорофей не противился моей надежде и предложил работать вместе с братьями, которые встречают прибывающих, помогают паломникам разместиться, устраивают встречи с теми, к кому прибывшие желают обратиться за советом и помощью…
Я с радостью согласился.
Через несколько дней я вместе с добрейшим, неторопливым во всех своих движениях отцом Мисаилом встречал группу паломников на монастырской пристани, отвечал на многочисленные вопросы и провожал в странноприимную гостиницу – архондарик, в которой продолжал жить и сам.
Разные люди прибывали в монастырь: одни жаждали разрешения горестей и бед другие надеялись на исцеление. И только единицы посещали монастырь ради обретения духовного наставничества или с намерением, не испрашивая для себя ничего, поклониться святогорским святыням. Такие паломники чаще всего были представителями духовенства, и, как поведал отец Дорофей, они действительно уносили отсюда ощущение благодати, которым щедро делились со своими прихожанами.
Встреча, на которую я столь истово надеялся, произошла через несколько недель после моего поступления на новое рабочее место и превзошла самые смелые ожидания.
В тот день море штормило, и к пароходу с паломниками, вставшему на рейде, отправилась монастырская лодка.
– Ничего, с Божией помощью выгребем, – уверенно сказал мне старший из гребцов.
И действительно, через некоторое время лодка, то возносившаяся на самые гребни могучих водяных валов, то погружавшаяся в пучину, причалила к пристани. Гребцы помогли взобраться на причал двум русским – старому священнику в вымокшей одежде и не менее мокрому молодому человеку, с удивительным равнодушием окинувшего всех и каждого рассеянным взглядом и не пожелавшего откликнуться на общие сочувственные возгласы.