Монах - стр. 26

– Я приказ готовить не буду.

– Почему?

– Андрей Федорович перед командировкой дал мне указание: приказы на увольнения и премии временно приостановить.

– Но это же уважительная причина! Человека в армию забирают!

– Анатолий Петрович, вы временно исполняете обязанности начальника, а я ему подчиняюсь постоянно.

Анатолий Петрович с искренним удивлением смотрел на начальника отдела кадров. Бывший военный, пенсионер, тихий, неприметный, всегда вежливый, он открылся еще одной чертой характера, а может, она была в нем всегда, только редко проявлялась. Приказ старшего по званию для него – закон.

В кабинете повисла тишина. За окном гудели машины, Анатолий Петрович встал, подошел к окну: все было, как обычно, грейдер чистил снег, позади собралась колонна машин, самые нетерпеливые начали сигналить.

– Саша, выйди, на минутку.

Саша вышел за дверь.

– Леонид Васильевич, если Петров не уйдет в армию, его будут судить. Ни за что, ни про что.

– Не надо меня уговаривать. Если я не выполню указания, с работой можно проститься. А кому я нужен со своими болячками?

– А может быть, так сделаем: я подготовлю приказ, отдам в бухгалтерию, а вы отдадите мне трудовую книжку Петрова, где я сделаю запись.

Кадровик повернулся и молча вышел из комнаты. Во второй половине дня из Москвы позвонил Андрей Федорович. Этого следовало ожидать. Сразу, без подготовки, на повышенных тонах начал разговор.

– Ты чего там дуришь? Какие увольнения? Начальника из себя строишь?

– Андрей Федорович, повестка из военкомата, Петрова в армию забирают.

– Засунь себе эту повестку в задницу. Без меня – никаких приказов. Слышишь?

– Слышу. Придется мне уволить Петрова без твоего согласия.

На другом конце было молчание. Анатолий Петрович подумал, что разговор закончился, и связь прервалась, как вдруг, из трубки стали вылетать фразы, полные угроз. Такого тона и таких слов, как сейчас, он не слышал от своего начальника никогда.

– Слушай меня внимательно, Петрович, и мотай на ус. Ни увольнять, ни принимать на работу ты не будешь. Я запрещаю. Если ты все-таки сделаешь это, ни одной минуты я работать с тобой не буду. Выбирай: быть хорошим перед мальчишкой, или вылететь с работы за нарушение техники безопасности и смертельный случай. А может, и под суд пойдешь, чтобы неповадно было другим. Все понял?

Анатолий Петрович положил трубку, сел за стол и задумался.

Не тон разговора поразил его, а что-то другое. И у него случались разносы, когда он «слетал с катушек», проводя совещания на объектах. Но это было от отчаяния, от безысходности, когда уже всем ясно, что кроме крика тут ничего не поделать. Обидные слова он пускал в ход больше для острастки, как профилактику. А здесь другое: пренебрежение, вседозволенность, унижение своего коллеги, с которым работают уже несколько лет вместе. Сказанные сейчас слова – как пощечины.