Молотобойцы - стр. 10
«Обойду кругом, проберусь конопляником и выйду позади мыльни к кузне, а там кустами уже недалече пройти к поскотине. Помоги мне, хранитель мой и богомолец, отче праведный Феопомпий, иже на столбе спасашеся». Неожиданно он наткнулся на бревна и колья, загородившие знакомую тропу.
– Кто тут столько леса наворотил? – проворчал он и хотел было пролезть через бревна, но из-за них показались сначала навозные вилы, а потом лохматая шапка и знакомое лицо Харьки Ипатова.
– Не ходи сюда, Феопомпий, заворачивай назад. – И вилы уставились в грудь дьячка.
– Ты почто это смрадные вилы тычешь в перси духовного сана? – воскликнул гневно Феопомпий.
– Теперь нам не до сана, и ты сюда не заглядывай! – ответил Харька. – Мы бунтуем.
У Феопомпия вдруг ноги подкосились и, как он потом говорил, «от таких злодейских слов внутри, во чреве, точно ставило[22] оторвалось».
– Бунтуете?.. Как мог ты изречь словеса такие греховные? Это кто же это «мы»? Сколько вас?
– А все пеньковские бунтуем, да и другие деревни встают за нас, потому, говорят, бояре правду в болоте закопали. А ты, Феопомпий, как – с нами или за хозяйскую ручку потянешь?
Но ответа не последовало. Феопомпий повернулся и, подняв полы широких одежд своих, пустился бежать обратно к усадьбе. Меренков стоял на крыльце.
– Куда тебя бесы таскали так долго? – напал он на дьячка, схватил его за рукав и втащил в избу. Он дал ему отдышаться и внимательно выслушал спутанный рассказ о том, как нечистые силы помутили разум пеньковских мужиков, потому что мало ходили в храм божий. Теперь они бунтуют и все дороги заложили засеками из бревен.
– И другие деревни тоже подымаются, – закончил испуганным шепотом Феопомпий. – Что-то теперь будет? Не иначе как жди красного петуха.
Меренков, быстро шевеля пальцами, забегал по избе. Петр Исаич, теребя пятерней свою рыжую бороду, сидел на лавке и с дрожью в голосе говорил:
– Принесла меня нелегкая в ваше сельцо. В других местах крестьяне не прекословят и помещики покладистее – без всяких хлопот уступают крестьян.
– Надо ратных людей вызвать, – решил наконец Меренков. – Упустишь огонь – не потушишь! Надо бунт сразу в корне раздавить. Садись, отче, пиши грамоту воеводе в Серпухов. – Меренков достал из-за киота с иконами медную чернильницу, большое гусиное перо и бумажный свиток.
Феопомпий расправил на столе свиток, попробовал конец пера на ногте, обмакнул его в чернильницу, вытащил мертвую муху, стряхнул ее, вытер перо о длинные волосы, еще раз обмакнул и приготовился.
– Чего писать будем?
– Вот это все и напиши, что знаешь, про заваруху и проси выслать срочно рейтаров.