Молодые годы короля Генриха IV - стр. 99
– Тебе надо бы уехать отсюда, сокровище моё.
– Слышать, что меня так называют твои губы, и покинуть тебя?
– Это безнравственный двор. Я занимаюсь науками, чтобы ничего не видеть. Моя мать верит только своим астрологам, а те предсказали ей смерть королевы Жанны, – вероятно, другие поручили им это сделать. И мало ли что ещё они ей нашептали!
У Марго могли быть всякие предположения относительно будущих событий, но, вместо того чтобы обратить подозрения Генриха на её мать, она предпочла свалить всю вину на астрологов.
– Поскорей уезжай! – повторила она.
– Вот ещё! Точно я боюсь! – Его возмущение все росло. – Не хватало только, чтобы я закутался с головою в плащ и Париж освистал меня, когда я буду удирать!
– Это в вас говорит глупая гордость, сударь.
– А у вас, сударыня, на уме не то, что на языке. Уж не герцог ли Гиз?
Столь жестоко не понятая в своих самых чистых побуждениях, принцесса Маргарита сверкнула гневным взором на бессовестного, и он не успел опомниться, как она вышла из лабиринта.
Танец-приветствие
Выбравшись из тёмного лабиринта, ослеплённый ярким сиянием дня, Генрих все же увидел, что Марго ушла недалеко. Её брат, король, перехватил её и сжимал ей плечо так крепко, что лицо девушки скривилось от боли. Притом он злобно сопел и что-то выговаривал ей, а что, не разобрать. Ясно, что Карл слышал их последний спор. Обо всем, предшествовавшем этому спору, он знать не мог. Но Генрих затрепетал от воспоминаний, что-то поднялось у него в груди. Словно горячий ключ, забивший из недр скалы. То же самое, конечно, чувствует и она. И напрасно она с этим борется!
Тем временем Марго удалось вырваться из рук брата, она выпрямилась, гордо и гневно стала перед ним.
– Вы не принудите меня, сир, выйти за гугенота. Мне всегда претили ваши интриги. Всем отлично известно, что я католичка, и я не собираюсь менять веру.
Карл Девятый сначала был изумлён столь неожиданным упорством своей сестрицы. Она осмелилась назвать планы их матери, мадам Екатерины, интригами! Затем он пошёл на попятный; кроме того, король заметил Генриха и громко заявил: – На этот счёт не беспокойся, моя толстуха, католичкой ты останешься и при своём гугеноте! – И добавил вполголоса несколько слов: может быть, это была угроза, может быть, он произнёс имя их матери, ибо принцесса на миг испуганно отвела взор и покосилась на верхнее окно. Брат, видимо, решил, что сопротивление её сломлено, взял за руку и неторопливо повёл к предназначенному ей господину и повелителю.
– Вот тебе моя толстуха Марго, – обратился Карл Девятый к Генриху Наваррскому.