Молодая Элита - стр. 22
Отец не отпускает мою руку и все больше хмурится.
– Аделина, внутри тебя должно быть что-то. Какие-то способности. – Он трогает мой безымянный палец. – Покажи их. Должна же быть хоть какая-то польза от твоего увечья. Мне нужно убедиться, что ты не напрасно ешь мой хлеб.
Я сильно испугана и не знаю, как ему ответить.
– Прошу прощения, – наконец выговариваю я. – Я не хотела огорчать Виолетту. Я лишь…
– Нечего оправдываться. – Отец оглядывается. – Виолетта, подойди сюда. Ближе. Посмотрим, годна ли твоя сестра хоть на что-то.
«Есть ли у нее то, что я мог бы выгодно продать».
– Папа, не трогай ее, – хнычет Виолетта, повисая у него на руке. – Аделина не сделала мне ничего плохого. Мы просто играли. А потом я увидела эту бабочку…
Мы обмениваемся лихорадочными взглядами. «Виолетта, спаси меня».
Отец отталкивает Виолетту и еще крепче сжимает мой безымянный палец.
– Аделина, неужели ты такое же никчемное создание, как та бабочка?
Я отчаянно мотаю головой. «Нет. Пожалуйста, дай мне шанс».
– Так покажи. Покажи, на что ты способна.
Потом он ломает мне верхний сустав безымянного пальца.
Я просыпаюсь, давясь безмолвным криком. Искалеченный палец болит так, будто его сломали только что, а не шесть лет назад. Принимаюсь его растирать, как всегда пытаясь выпрямить искривленный сустав. Внутри меня бурлят темные волны. Отцу нравилось, когда меня захлестывало ощущение собственного уродства.
Щурюсь от света. Куда я попала? Из арочных окон льются косые лучи солнца. Комната мне не знакома. Солнце окрашивает ее в кремовые тона. Легкий ветерок колышет тонкие, прозрачные занавески. Рядом с кроватью замечаю стол с раскрытой книгой, чернильницей и пером. На комодах и балконных карнизах стоят чаши с лепестками жасмина. Наверное, это их сладковатый аромат навеял мне сон о нашем садике. Осторожно поворачиваюсь и вижу, что лежу на кровати с вышитыми подушками. Одеяло такое же. Моргаю, не понимая, как я сюда попала.
Наверное, я умерла. Однако комната совсем не похожа на преисподнюю. Там должно быть полным-полно темной воды и уж точно нет никакого солнца. Что со мной произошло? Меня ведь собирались сжечь. Я помню эшафот, строй инквизиторов вокруг. Помню, как билась в цепях. Оглядываю свои руки. Они забинтованы. Пытаюсь пошевелить ими. Обожженная кожа сразу отзывается болью. Вся грязная, рваная одежда, что была на мне, исчезла. Сейчас я одета в сине-белый хитон. Кто же меня вымыл и переодел? Дотрагиваюсь до головы и вздрагиваю. Там, где отец вырвал у меня приличный клок волос, обнаруживаю повязку. Осторожно провожу рукой по остальной части головы. Волосы у меня тоже чисто вымыты. Морщу лоб, пытаясь вспомнить еще что-нибудь.