Молодая Элита - стр. 13
«Но помогла», – подумала я и отвернулась, хотя и не вырвала руку. Нас разъединили солдаты. Мне хотелось сказать Виолетте: «Спаси меня. Ты должна найти способ меня спасти». Однако слова не выговаривались. Меня, меня, меня… Наверное, я была такой же эгоисткой, как наш покойный отец.
С того утра прошло уже несколько недель.
Теперь вы знаете, как и почему я оказалась прикованной к стене мрачной, сырой тюремной камеры. Суда надо мной не было и не будет. Меня просто казнят, поскольку ни одной живой душе нет до меня никакого дела.
Увы, я слишком поздно узнала о своих необычных способностях. Я совсем не хотела убивать отца, а получается – его кровь на моих руках. Его призрак стал моим непрошеным спутником. Всякий раз, стоит мне проснуться после кошмарного сна, я вижу в углу камеры отцовский силуэт. Призрак смеется надо мной. «Ты пыталась от меня сбежать, – говорит он, – но я тебя нашел. Ты все равно проиграла, а я выиграл». Я кричу, что рада его смерти. Требую, чтобы он убрался и оставил меня в покое. Но он не уходит.
Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Завтра утром меня все равно казнят.
Энцо Валенчиано
Почтовый голубь прилетает поздно ночью. Птица опускается на его руку, обтянутую перчаткой. Он уносит голубя с балкона в дом и снимает привязанный к лапке клочок пергамента. Затем все той же рукой в перчатке, на которой полным-полно пятен крови, ласково гладит голубиную шею и разворачивает послание. Оно написано красивым размашистым почерком.
Я нашел ее. Немедленно приезжайте в Далию.
Ваш верный Вестник
Его лицо остается бесстрастным. Сложив записку, он прячет ее в наручи доспеха. Ночью его глаза – лишь темнота и тень.
Пора в путь.
Аделина Амотеру
Пусть думают они, что удержать меня сумеют.
Хоть всю входную дверь обвешайте замками!
А для меня всегда другая дверь найдется.
Тристан Кирслей. Похитительница Звезд
Шаги в темном коридоре. Идущий останавливается возле двери моей камеры. Тюремщик. Здесь все они гордо величают себя инквизиторами. Дверь не достает до пола, и в эту щель тюремщик пропихивает мне миску с баландой. Миска скользит по мокрому полу и останавливается возле черной лужи в углу, где грязная вода становится гарниром к этой еде. Правда, не знаю, у кого язык повернется назвать мутную жижу едой.
– Твой последний завтрак, – слышится из-за двери. Тюремщик идет дальше, бросая мне на ходу: – Советую подкрепиться, уродина. Через час мы за тобой придем.
Его шаги становятся тише, а затем и вовсе глохнут.
Из соседней камеры слышится тонкий голосок:
– Эй, девчонка!
Невольно вздрагиваю. «Девчонка». Отвечать я не собираюсь, но сосед-узник не унимается: