Молли и кошачье кафе - стр. 2
– Это же картофельное пюре, Молли, твое любимое, – подсказала Марджери, заметив мои колебания. Догадываясь, что мне ничего больше не перепадет, я осторожно лизнула то, что лежало в мисочке. Затем, преодолевая отвращение, наполнила рот. Я даже попыталась проглотить эту безвкусную, комковатую массу, но что-то твердое тут же встало поперек горла. Все мое тело свело судорогой, и то, что было у меня во рту, оказалось на линолеуме. Я присмотрелась. Это был неразмятый кусок полусырой картошки, жесткий и несъедобный. Уже не в первый раз за последние недели я подумала, что, возможно, мне придется все-таки выходить на вечернюю охоту, если я хочу наесться досыта.
Стараясь не обращать внимания на голодные спазмы в желудке, я взглянула на хозяйку, которая возилась у мойки. Что-то в ее бормотании меня насторожило. Я давно привыкла к тому, как хозяйничает Марджери (на моей памяти она изо дня в день проделывала одни и те же действия в строгой последовательности), но сейчас я почувствовала в ее движениях неуверенность. Вот она тщательно вымыла кастрюлю и долго вытирала ее посудным полотенцем. Потом замерла, прижимая кастрюльку к груди, и начала беспокойно оглядывать кухню. Распахнула холодильник, пристроила посудину туда, но тут же вынула, досадливо мотнув головой. Потом принялась один за другим открывать кухонные шкафчики, и огорчалась, видя, что они все заняты бокалами или тарелками. Я понимала, что Марджери ведет себя необычно, прежде за ней такого не водилось, хотя, что греха таить, в последнее время подобные происшествия случались все чаще.
Забыв о миске с остывшим пюре, я подошла к шкафу, который хозяйка еще не проверяла. Встав рядом с дверцей, я уверенно взмахнула хвостом и громко мяукнула.
Марджери блуждала по кухне рассеянным взглядом. Мне пришлось еще несколько раз требовательно мяукнуть, чтобы привлечь ее внимание.
– Что такое, Молли? – в голосе хозяйки слышалось легкое раздражение.
Я энергично потерлась головой о дверцу шкафа в надежде, что она поймет, что я пытаюсь ей сказать.
Марджери помедлила и с минуту смотрела на меня отсутствующим взглядом, а потом нагнулась и потянула дверцу на себя.
– Ах, Молли, ты моя умница! – воскликнула она, обнаружив в шкафу аккуратные ряды кастрюль. Марджери водрузила кастрюльку на место и ласково погладила меня между ушей. Тронутая ее благодарностью, я замурлыкала, но тревога, с некоторых пор поселившаяся где-то в глубине моей души, не исчезла.
В последующие месяцы нам с Марджери не раз приходилось проделывать нечто подобное. У меня вошло в привычку внимательно следить за движениями хозяйки и быть начеку, если она собиралась сделать что-нибудь необычное – положить очки в морозилку или оставить ключи от дома на полочке в ванной. Когда Марджери впадала в отчаяние – а это неизбежно происходило в таких случаях, – я помогала ей восстановить привычный ход вещей, мяукая там, где находилась пропажа. Сначала я воспринимала это как нашу веселую игру и приходила в восторг от собственной наблюдательности, но со временем стала замечать, что моей хозяйке она не доставляет такого же удовольствия. Наоборот, Марджери огорчалась и раздражалась, браня себя за глупость.