Молли Блэкуотер. Сталь, пар и магия - стр. 30
Текст ей продиктовал лорд Спенсер лично. Говорилось там про какие‑то дестроеры и мониторы, про новые броневагоны и так далее – Молли даже не смогла вникнуть. Она‑то прекрасно знала, что никакого «связного» не появится и бумажка так и будет гнить в глубине кирпичной щели до второго пришествия, как порой говаривала Фанни.
И что она станет делать, когда Департамент уразумеет, что никто за «ценными сведениями» не явится?
Нет, лорд Спенсер выполнил все обещания. Папу, маму, братика, Фанни и Джессику вернули домой. Правда, Джессика немедля заявила, что уходит, что ни минуты не останется в семье, «члена которой подозревают в измене Её Величеству». Мама, комкая кружевной платочек, только выслушала все эти «инвективы», как выразился потом папа, и ничего не смогла ответить. Она, миссис Анна Николь Блэкуотер, кого боялись все без исключения зеленщики, молочники, маляры, штукатуры, газовики, механики и прочий служилый люд, не исключая даже дюжих мясников!..
Напрасно рыдал братец Билли, бывшая гувернантка брезгливо оторвала от себя его руки и пулей вылетела за порог, не спросив даже рекомендации для нового места работы.
Семья вернулась домой – а она, Молли, нет.
Правда, из жуткой одиночной камеры без окон и дверей, куда Молли опускали на платформе через потолочный люк, её перевели в относительно приличное помещение. Пусть там стояла железная дверь и решётки, пусть за тяжёлыми створками топали сапожищами охранники – тут всё‑таки имелась почти нормальная постель с пологом, и кресло, и столик, и даже полка с книгами. И вместо зловонной дырки в полу, как в старой камере, – прикрытая от чужих взглядов кабинка‑выгородка в дальнем углу.
Жить можно, как сказала бы Волка.
Молли доставят туда под покровом ночи, когда к дому подадут роскошный локомобиль безо всяких эмблем Департамента и папа с мамой отправятся на очередной званый обед. А она, Молли, проскользнёт незамеченной меж ними, когда всё семейство будет прощаться у раскрытой дверцы.
Конечно, он бы увидел. Его медвежьим (и не просто медвежьим!) глазам не был помехой никакой сумрак.
Молли вспомнила о Всеславе и густо покраснела. И сама разозлилась на себя за это. О чём это я? Почему это я? Ну да, я спала, привалившись к мохнатому и тёплому медвежьему боку… но ведь это был медведь, а не мальчик!
За размышлениями она даже и не заметила, как выбралась обратно на Плэзент‑стрит. Теперь надлежало, меняя паровики, отправиться в условное место, где её как раз и ждал неприметный локомобиль, тоже безо всяких признаков принадлежности к Особому Департаменту.