Молли Блэкуотер. Сталь, пар и магия - стр. 13

Голос прозвучал, но Молли даже не шелохнулась. Внутри была пустота, огромная, зияющая. Молли и помыслить не могла, что такое вообще бывает. И она, эта пустота, занимала её сейчас больше, чем все и всяческие голоса.

Магия всегда была с ней, теперь она понимала это. Всегда‑всегда, только она не замечала, как не замечаешь биения сердца или дыхания.

Всегда была, а теперь её не стало. Наверное, она надорвалась – там, на поле под Мстиславлем, сокрушая бронированных гигантов Королевства…

– Мисс Моллинэр! – настойчивее повторил женский голос. – Вы слышите меня, мисс?

– Я слышу, – едва‑едва шевельнула губами девочка.

– Прекрасно, – обрадовались на том конце переговорной трубы, вновь присунувшейся к самому уху Молли. – Мисс Моллинэр, вы можете изменить свою судьбу. Вы спросите, как?..

Голос явно ждал её вопроса, но Молли молчала. Возникла странная пауза.

– Разумеется, чистосердечным раскаянием. – В голосе, вынужденно заговорившем вновь, слышалось раздражение. – Чистосердечным раскаянием и оказанием деятельной помощи следствию…

– У меня нет никакой магии, – негромко сказала Молли. Повела затёкшими плечами и повторила в начищенный раструб, уже громче, увереннее, злее: – У меня нет никакой магии! Отпустите меня! Я хочу домой, к маме и папе!..

«Нет, – вдруг подумала она. – Я хочу не к ним. Вернее, не только к ним. Я хочу… к нему. К Всеславу и к Волке. И к госпоже Старшей тоже хочу; пусть бы она меня выпорола, пусть бы высекла, посадила на хлеб и воду, только б с ней всё было в порядке и она бы снова учила меня…»

Наворачивались слёзы. Горячие и злые, предвестники драки, а не бессильных рыданий.

– Мы, конечно же, отпустим тебя[1] к маме и папе, – немедленно посулил женский голос, сделавшись заметно мягче и даже ласковее.

«Врёт, – зло подумала Молли. – Никуда они меня не отпустят. Никогда и ни за что».

Она сама не знала, откуда взялись в ней эти злость и жёсткость. И ещё решимость. Она не сдастся, она не уступит!..

– Мы отпустим тебя, но и ты должна нам помочь, – увещевала незримая собеседница.

– Я… готова… – выдавила из себя Молли. – Только я не знаю, как… а магии у меня никакой нет… можете проверить… всё равно ничего не найдёте…

Переговорная труба отодвинулась. В ней раздавались приглушённые голоса, но слов Молли уже не разбирала. Потом наверху, над головой, что‑то зашипело и заскрипело; прямо перед девочкой опускался знакомый уже аппарат – одна из тех самых камер, перед которыми Особый Департамент сажал проверяемых на наличие чародейских способностей.

Объектив надменно уставился прямо в лицо Молли. Она подняла взгляд. Что‑то подсказывало, что корчить злобную гримасу не стоило; не помешали бы сейчас разве что слёзы, но они, как назло, скатываться отказались.