Молитвенные зовы утра и вечера - стр. 11

Это означает, что общий, главный смысл обращенности человека к Богу, первичная цель его религиозных исканий заключается в постоянном желании заручиться милостью Божией в любом своем деле, и особенно – когда это дело имеет отчетливо выраженную духовную направленность, уж тогда-то точно без милости Божией не обойтись. Милость же Божия есть предметное выражение Божественной любви; она-то и взыскуется в действии Божественной энергии, в Божественной благодати, – как в общей всеобъемлемости, так и применительно к любой конкретности: «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!» И эти слова направлены к Богу главным образом ради взыскания от Него прощения, очищения от греха в тайне и таинстве Покаяния.

Нельзя не обратить внимания на то, что даже и в этих самых начальных молитвенных текстах предлагаются покаянные прошения: «Господи, очисти грехи наши; Владыко, прости беззакония наша…» – в них заложена самая суть того смиренного покаянного умонастроения, которому отводится значительная роль и в утренних и в вечерних молитвах. «Очисти» – то есть сотвори так, чтобы сотворенное мною худое делание оказалось якоже не бывшим (а худое сказанное слово – якоже не сказанным). «Прости» – то есть сотвори так, чтобы не стало между нами никакого сердечного препятствия. Если же догадаться, что в этом контексте слово «немощь» употребляется в смысле нравственного знания, а «исцеление» относится к освобождению от греха («исцели немощи наша»), то исцеление и предполагает со стороны Царя Небесного совершение Им над нами предметного покаяния.

Наконец, введение и в утреннее, и в вечернее, и во всякое другое молитвенное правило предваряется молитвой Господней «Отче наш…», а самой молитве Господней предшествует первое славословие Пресвятой Троице: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь».

К сожалению, в обычной православной практике реальный жизненный опыт покаяния, а особенно – реальный жизненный опыт славословия в целом выглядит глубоко удручающим (но в то же время может и должен быть и бывает весьма отрадным). По-видимому, сердечное состояние, относящееся к переживанию покаяния, и еще более – к переживанию славословия, далеко отстоит от того, которое предполагается соответствующими словами традиционных молитвенных текстов. Поэтому очевидно, что для тех, кто признаёт себя христианами, одной из первоначальных задач – и, соответственно, первичных установок христианского подвига – является воспитание духовного, благоговейного отношения к переживанию покаяния и славословия как важнейших аспектов духовного опыта, без которых религиозная жизнь, включающая в себя и молитву, беспредметна и иллюзорна, то есть практически невозможна.