Молево - стр. 30
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– А скажите, молодой человек, на ту сторону речки перебраться… где есть возможность?
– Так везде есть она, ежели вплавь. А мостов нет над ней. И мелководья нет. Повсюду глубина с ручками. Один мостик, правда, имеется, там, возле бывшей усадьбы нашего бывшего барина, да и тот почти полностью прогнивший, вот-вот сам рухнет, поэтому люди ходят по нему отдельно, а под конём он свалится обязательно. Так что, не советую туда скакать.
– Вплавь, значит?
– Ага. А что за нужда?
– Нет нужды. Любопытство только.
– Ну, для кого и любопытство нужда.
– Это верно. Слышал, гора там есть. Необычная.
– Есть. Сейчас. Вот, отойдёмте чуть-чуть. Левее.
Отошли.
– Вон, видите? Сквозь лес. Прямо.
– Да. Желтеется что-то.
– Она и есть.
– Что ж. Спасибо, дружок.
– Не за что.
– А зовут-то вас как?
– Это любопытство или нужда?
– Хе-хе. То и другое.
– Василёк.
– О! Только недавно о вас прослышал.
– Да?
– Да.
– Но вы не верьте ничему, что обо мне рассказывают. Они ничего не знают.
Мирон с довольной улыбкой глядел на него. Понял, почему лицо молодого человека показалось ему знакомым. Глаза василькового цвета. Одни лишь глаза, да и те из рассказа другого человека, а не познанные самим. Действительно, для ощущения чего-то знакомого, достаточно совсем чуть-чуть. Малого намёка.
– Но кой-чему поверить можно! – крикнул он назад.
А того уже след простыл. Вернув взгляд перед собой, бывший ваятель изобличил торчащий из-под земли, эллипсоидный камень, подобный гигантскому зубу, весь одетый многовековым лишайником. И будто надпись на нём едва различимая. «Должно быть, чья-то могилка, забытая всеми», – подумал он. И повернул коня снова налево, к реке.
«Вплавь, так вплавь», – молвил про себя праздно гуляющий верхом столичный житель. Шепнул коню на ухо:
– Вплавь?
Тот сходу плюхнулся в воду, не позволив всаднику даже успеть раздеться.
На том берегу благополучный наездник спешился, вскарабкался по песчаному взлобку, вошёл в светлый лес и узрел желтоватую возвышенность. Жеребец покорно шёл за ним.
Левое бедро обжигал камешек, лежащий в кармане. Мирон достал его, подержал на полусжатой ладони. Вроде обыкновенный. Коричневато-красный. Слоистый. Меж слоёв образовалась щёлочка. Оттуда просыпалось чуточку пыли. Мокрой. И настолько тонкой, что она обволокла всю кисть руки ваятеля. Однако ему не приходило на ум, будто она его испачкала. Ну, с каменной пылью, да вообще по всему телу он давно свыкся. Не впервой, так сказать. А тут она совершенно своей оказалась. По-родственному обняла его жёсткую ладонь, словно часть собственной кожи. Скульптор не счёл её отирать.