Молево - стр. 25

– Хорошо, – почти пропел Николошвили церковным басом, отвечая на зрительный вопрос.

– Чудесно, – наперебой подхватили сотоварищи, и каждый похлопал по плечу Дениса Геннадиевича, учёного-эволюциониста и большого знатока становления природы, зачинщика идеи быть именно в этих местах.

– Ах, вот вы где, – послышалось со стороны сенцев. Это Татьяна Лукьяновна обратилась к Мирону-подпольщику, протягивая в его направлении брезентовую котомку. – Вещицы-то будете забирать?

– Оставьте пока. Потом зайду, – сказал Мирон. – Лучше идите сюда налегке да полюбуйтесь зрелищами несказанными.

Атаманша скрылась внутри, а затем обе женщины почти бегом приблизились к плетню.

11. Саванна

На отдалённом бугорке, заслоняющем воды речки Бородейки, появилось некоторое подобие льва.

– Глядите-ка, – звонко воскликнула девушка Ксения, – а вы не верили.

– Куда?

– Да вон, вон, лев бегает. На бугорке.

Пока те вертели головами, лев спустился в ближайшую лощину, а на его месте показался барашек, весь в золотистой завитой шерсти, свисающей до земли.

– Ух, ты, Знатная грива у этого льва. Во весь рост, – гукнул Николошвили. – Но я бы сказал, что перед нами, скорее, носитель золотого руна. – Классический поэт воздвиг очи вверх и вбок, будто изыскивая в глубинах памяти историческую родину. – Тоже какая-никакая, но мутация у нас. Теперь от неё никуда не деться.

С бугорка раздалось звонкое блеяние.

– Хе-хе. – Точно. Мы наблюдаем отменный образчик происхождения видов в природе. – Мирон-Подпольщик уставил пытливый взор на дарвиниста Дениса Геннадиевича. – Твоя работа?

У них двоих, вероятно, завязались особая охота язвить-подкалывать один другого.

– Его, его, его, его! – Затараторила Татьяна Лукьяновна, – естественный отбор. Тут вам не саванна с обилием еды из плоти. Приспосабливаться надо к здешним условиям обитания. Причём, почти мгновенно.

Ксениюшка слегка зарделась и глянула на Авксентия, ожидая от него помощи. Тот понял и сказал совершенно наугад, подобно сочинению стихов:

– Сейчас будет.

И, словно по воле волшебника, близко перед ними, возьмись да появись настоящий лев. Грива на месте, хвост с пампушечкой, всё, как положено. Он поднял золотистую кудлатую голову с креном набок и запел.

Люди затихли. Их изумление настолько превзошло обязательное в этом случае чувство страха, что они остались на месте, не думая обращаться в бегство. Не понять, песня ли им по душе пришлась, или артист уж больно необычный. Татьяна Лукьяновна оглядела окрестность, создавая щёлочки меж веками, и заузила их посильнее да ещё посильнее, будто явно что-то необычное там высматривала. И прошептала: