Молево - стр. 16
– Действительно, Думовея, – сказал добрый проводник, похлопывая себя по животу.
Все на прощание обнялись с возницей, сулили ему всякие вознаграждения, но тот отказывался, улыбаясь и мотая головой с боку на бок. Коренастый мужчина по-особому погладил шею жеребца и долго посматривал на него испытующе, разгадывая в глубине его глаз тоже нечто особо неповторимое. Будто отыскивал там себе родственную душу. И действительно, что-то ёкнуло у него в глубине груди, произведя потаённое свидетельство его догадке. А Ксения глядела на них обоих, чему-то радуясь. Маска обиды, сотканная из сморщенности всех деталей лица сама собой отпала и больше не надевалась.
И тут показался у всех на виду Абрам Ицхакович. Он сидел на каменном возвышении, напоминающем языческое надгробие, давно забытое, и лузгал семечки, выплёвывая шелуху в слегка волосатый кулачок. Неподалёку от него еле-еле стояли на ногах ещё двое мужиков, хлопая друг друга по плечам, приседая на корячки и вновь поднимаясь, прилагая почти невозможные усилия, отражённые пронзительной озабоченностью в очах.
– Ничо, ничо, ничо, – бурчал один.
– Тс-с-с, – отвечал ему другой.
– Ну, – почти простонал Мирон и тоже опустился. Сначала на корточки, а затем упёрся в землю одним коленом. Мирон, это имя коренастого мужчины, бывшего ваятеля-авангардиста. К нему вдобавок уже давненько прилипла кличка «Подпольщик», хотя никакой конспиративной деятельностью тот не занимался. Правда, его произведения не вписывались в тогдашнее почти единственно возможное направление изобразительного искусства в нашем отечестве, но заметной, тем более, важной силой, подрывающей государственную идеологию, они не обладали. Потому-то у органов государственной безопасности не было нужды в преследовании скульптора, а ему не стоило скрывать ничего из своих шедевров, да самому куда-то прятаться. Просто, в его халупке много лет назад были вспороты полы для замены, и ремонт никак не заканчивался. Части полов там-сям, вскрывались да вновь укладывалась досками, опять вскрывались, постоянно обнажая неглубокое подполье, куда нередко затеривались всякие полезные предметы. А Мирон, полусидя, подолгу там копался, выискивая нужную в данный час вещицу, и удерживал равновесие на одном колене. Вот и теперь он повторил излюбленную позу, не переставая отряхивать воду тогдашнего ручья мизинцами с пока не обсохшей нижней части одёжки. Мирон-Подпольщик.
Другие попутчики просто стояли, недоумённо глядя сквозь Борино материальное тело куда-то туда, непосредственно в бесконечность, не предполагая внятных объяснений данному обстоятельству.