Молчаливая слушательница - стр. 45

Джордж вел себя с Робертом приветливее некуда, улыбался и хохотал над шутками и байками. Наблюдая за мужем, Гвен решила, что в его недавней вспышке виноваты нервы, все-таки новая жизнь впереди… Он даже с улыбкой подмигнул Гвен, услышав от Роберта:

– Сейчас почистим все дезинсектором.

Да, Джордж – добрый человек, просто он переживает из-за перемен: жена, ферма, неизвестное будущее…

Однако, вернувшись в дом и обнаружив отсутствие готового чая, Джордж потемнел лицом.

– Не могу же я доить по утрам и вечерам – и приходить к пустому столу. На нем должна ждать еда!

– Конечно, должна. Прости, дорогой.

Извинение было вознаграждено улыбкой, и Гвен облегченно вздохнула.

Декабрь 1960 года

На следующий день в Церкви (Джой воспринимала это существительное только так, с заглавной буквы) Джой была уверена – все вокруг либо высмеивают ее, либо осуждают. Причина крылась не только в уродливом лице Джой, но и в ее носках. В белых школьных гольфах, торчавших над церковными туфлями и подвернутых на манер церковных носочков.

Она мечтала о кремовых колготках, как у старших девочек. Носки годились, пока она была маленькой, но Джой, между прочим, скоро пойдет в старшую школу! И заведет Друзей. Друзей, которые не носят в Церковь носки, и уж тем более подвернутые школьные гольфы.

Церковные туфли у Джой, конечно, имелись, но лишь потому, что школьные туфли никак не получится выдать за церковные. Эти ей подарили на прошлое Рождество, однако в нынешнем году новой пары ждать нечего, ведь ее нога только теперь доросла до прошлогодних туфель. Мама поступала грамотно: покупала детям обувь на размер больше, так что хватало на два года.

Чтобы не пачкать церковную обувь, они шли до фургона в резиновых сапогах, затем переобувались в туфли, а по возвращении домой – обратно в сапоги.

Имелось у Джой и церковное платье, с белым лифом, белым бархатным воротником, бледно-желтыми рукавами-фонариками, юбкой – тоже бледно-желтой, но из другой ткани – и фатиновым подъюбником, который жутко кусался. Мама заказала миссис Ларсен это платье, когда Джой было девять лет, и попросила сшить его из обрезков, оставшихся от платьев других детей. Потому подъюбник и кусался – очень уж много швов скрепляло между собой разрозненные лоскутки. Теперь платье было тесным, и Джой не сомневалась, что ей подарят новое на Рождество, ведь в Церковь необходимо одеваться как следует.

Она чувствовала, что Господь желал бы видеть заглавную «Ц» в названии Своих священных зданий, и удивлялась, почему Он не выражается яснее насчет разных там заглавных букв в важных словах вроде слова «Церковь», пусть даже оно, согласно «Английскому языку для 5–6 классов», не является именем собственным. Если уж на то пошло, Он мог бы назначить «Церковь» именем собственным. Каким образом? Джой не знала, но ведь сумел же Господь заставить всех писать Его личные местоимения с заглавной буквы – значит, не так уж это и трудно. Пусть бы Он, например, издал дополнительные Десять заповедей – ведь с тех пор, как Господь вручил Моисею прежние, появилось столько нового! Скажем, Дьявольский ящик. У Хендерсонов его, конечно, не было, хотя многие купили себе эти ящики для просмотра Олимпийских игр. По словам отца, ящики забивали голову людей Дьявольской чушью. Поэтому одна из новых заповедей звучала бы так: «Не держи у себя и не смотри телевизор». Другая – «Пиши «Церковь» с заглавной “Ц”. Ну и, разумеется, «Будь пресвитерианином