Молчаливая слушательница - стр. 32

Когда шоколадка закончилась, мистер Ларсен встал, посмотрел маме в глаза и произнес:

– Спасибо, Гвен. Большое тебе спасибо.

– На здоровье, Роберт, – ответила мама с улыбкой.

Затем кивнула дочери – мол, убери со стола. Мистер Ларсен большой красной ладонью сгреб обертку и фольгу, сунул в карман брюк. Посуду Джой отнесла в раковину.

– Увидимся в среду, Гвен. – Мистер Ларсен направился к задней двери. – С тобой тоже, деточка, ты ведь на каникулах…

Джой, как обычно, проводила его и сказала у выхода:

– Спасибо за шоколад, мистер Ларсен.

Он посмотрел на нее так же, как перед тем на маму. Кивнул.

– Мне это в сладость. Рад, что тебе понравилось, деточка.

Джой наблюдала, как гость забирается в трактор и уезжает.

Она поспешила назад в кухню, помогать маме с Рождественской выпечкой. Джой радовалась тому, что липкие черные угри тонут в нежном коричневом шоколаде, и предвкушала новую порцию лакомства в среду.

Февраль 1983 года

В комнате стоит затхлый запах; его источают оранжевые одеяла, напитавшиеся от тела предсмертным духом. Полумрак напоминает о том дне, когда я спряталась в этой спальне и увидела на кровати змею. Я снова здесь, не один десяток лет спустя, стою на пороге и категорически отказываюсь бояться. Усталый вентилятор в углу гоняет по комнате горячий воздух; отец лежит в кровати, смотрит в никуда.

– А, это ты… Не очень-то спешила.

Голос слабый, остальное не изменилось.

– Прости, я… пришлось закончить кое-какие дела на работе. Приехала, как только смогла.

«С какой стати я оправдываюсь?!»

– Что сегодня за день?

– Вторник, папа.

– Работаешь по выходным?

– Нет. Ну, бывает. Я…

Все. Хватит. Нечего со мной так разговаривать. Я уже не ребенок. Поеду в мотель в Блэкханте, поживу там, пока отец не умрет. Заправлюсь горючим из сорокачетырехгаллонной бочки в сарае – и поеду.

– Воды. – Отец закашливается, машет рукой в сторону столика. На нем – ярко-желтая детская чашка-непроливайка с двумя большими пластмассовыми ручками и крышкой с носиком.

Пожалуй, воды я подать могу. Это не уступка.

– Хорошо, папа.

– Быстрее… – шипит он.

Вкладываю чашку ему в руки. Они напоминают куриные лапки: тонкие кости и узловатые вены под полупрозрачной кожей.

Пока отец пьет, я размышляю – унизительно ли ему чувствовать собственную слабость? Рут права, его больше нечего бояться. Однако сердце никак не может успокоиться, а в животе просыпаются угри.

– Мне нужно обезболивающее, Гвен.

Вики тоже права. Отец оторван от реальности, принимает меня за маму. Что говорила Вики? «Вовремя, иначе ему грозит невыносимая боль».