Мокрый не боится дождя - стр. 48
ПЛОЩАДКА ПЕРЕД ХОЛОДНЫМ БАССЕЙНОМ
– А она няшка!– провозглашает Дания Рафаэловна, переворачиваясь на живот.
Мужчины, не давая себе труда понять смысл подцепленного в Интернете словечка, тем не менее двигают шеями в направлении аниматорской будки.
– Славянский шарм!-развивает тему Павел Петрович.– Его не способна нивелировать даже униформа массовика-затейника.
– А характер! Стоический! – продолжает расточать комплименты Дания Рафаэловна. После чего выдержав многозначительную паузу, добавляет:-Ведь ни одной жалобы! Ни одного намёка!
Над шезлонгами повисает многозначительная пауза.
– Что вы, Даночка, имеете в виду?– не выдерживает Садовой.
– А то, что не везёт барышне!
– Не темни, Дана!-вступает муж.
– Эти гольфики…– При этих словах Садовой окончательно вынырнул из волны личных переживаний.
– У меня были такие же. Когда я прыгала через резинку. Помните эту дворовую игру?– не дождавшись ответа, Дания Рафаэлевна продолжает:– Так вот…Один гольф сползал и оседал у щиколотки.-«Аби» снова берёт паузу. А через пару секунд, картинно поведя изумрудного цвета чалмой, оповещает: -Никакая женщина не будет портить свой внешний вид! Без крайней необходимости!
– И каков вывод?-подаёт голос Белозерцев.
– А тут и думать нечего! Она скрывает синяки. На икрах!
– С чего ты взяла?
– Хлопчатобумажные гольфы имеют обыкновение спадать. В самый неподходящий момент!
– Может, это следы… как бы поделикатнее выразиться… альковных игр?
– Не смеши меня, Паша!-отбрила супруга. Но развить мысль ей помешала Рита – собственной персоной.
– Дания! Танец живота!
– А куда подевалась ваша постоянная ученица?– полюбопытствовала Белозерцева, величаво поднимаясь с шезлонга. Но Рита уже мчалась дальше.
– У Аси – рандеву,– ответил за аниматора всё это время молчавший Садовой.
– Сидит в номере и умасливает телеса благовониями?– усмехнулась Дания Рафаэловна и прошествовала к площадке, где дамы старательно двигали округлыми чреслами.
– И какой напрашивается вывод?– осведомляется Белозерцев, проводя «чалму» взглядом мужчины, обладающим на неё абсолютной монополией. И сам же отвечает:-В «Парадизе» завёлся садист.
– При чём здесь садо-мазо?– отмахивается друг.
На центральной площади появляется пара британских пенсионеров, мгновенно притягивающая взгляды. Во-первых, из-за редких появлений на публике. Во-вторых, из-за неувядающего колорита старой доброй Англии.
Он высок и длиннорук, с выправкой отставного военного и носом принца Чарльза. Достоинство от сознания хорошо прожитой жизни сквозит в каждом жесте джентльмена и, видимо, служит опорой в зыбком настоящем.