Мокрый мир - стр. 19

Китобои растворились, будто были сделаны из тумана. Разодранный монах угас в собственных кишках и испражнениях. Исчезла и Человекомышь. Нэй запретил крови течь, нитью заклинания перебинтовал плечо. Окликнул Вийона.

Он немного опасался, что Лита задохнется в разлагающейся туше. Впрочем… Гармонии виднее, кому жить, а кому – нет.

Быстрым шагом Нэй приблизился к убитому монаху. Лизнул указательный палец и коснулся холодного монашьего лба. Лицо мертвеца рассекала горизонтальная линия. Нэй надавил. Кожа и кости разошлись, лицо распахнулось как книга… оно и было книгой с алыми буквами на красных страницах.

Нэй принялся читать.

Полусгнившие ловчие щупальца извивались в смрадном воздухе, били по стенкам желоба. Тьма, будто из опорожнившегося чернильного мешка, склеивала ткани и мускулы, не давала распасться. Присоски жались к просоленным бревнам и зеленым камням – раздувались и опадали.

Туша вздыбилась, приподнялась на плавниках и угодливых щупальцах. Кипящая мантия затрепетала, и в ее чреве, в гнойном пульсирующем мешке, Нэй различил фигуру девушки.

Лита – или уже нет? – поднялась на ноги и замерла. Тень. Замочная скважина.

Нэй ждал.

Вийон – охотник на крыс – сидел на правом плече колдуна. Исцарапанный, но непобежденный. Кровь блестела на шерсти алыми бусинками, стекала по наружной стороне передних лап.

«Что с крысой Наста?» – мысленно спросил Нэй.

Удрала, – ответил дух.

«Покажи ее бегство».

Вийон показал.

«Она умрет, – сказал Нэй. – Ты вывернул ее наизнанку».

Ласка довольно пискнула.

Колдун ждал, вперив взгляд в мертвого кракена, внутри которого стояла живая девушка.

Сбежавший дух-крыса немного беспокоил Нэя, как беспокоит легкая зубная боль, но он действительно считал, что фамильяру Наста недолго осталось мести хвостом пыль.

Колдуны использовали фамильяров не только как помощников и шпионов, но и как сосуды, которые наполняли чарами. Последний резерв. Аптечка с единственным шприцем, способным запустить гаснущее сердце. Колдуны держали шприц для себя.

Но у Элфи Наста уже не было шанса воспользоваться этими чарами. Нельзя исцелить то, что давно мертво, растоптано и размазано. Нэй воскресил в памяти раскрывшееся лицо монаха и еще раз пробежал глазами по красным страницам. «Вот и все, что останется от тебя, Презренный. Все, что я запомню. Книгу, которой ты стал».

Нэй произнес заклинание, прочитанное в алой книге.

Туша перевернулась, подернулась рябью. Щупальца потянулись наискось к террасе, но Нэй не отступил. Щупальца образовали тоннель, их основания очерчивали круг, в центре которого щелкал черный загнутый клюв. Преисподняя была голодной птицей.