Моисей, кто ты? - стр. 35
– Не надо, раб, не трогай его, – услышали они голос убийцы. – Я достаточно хорош для тебя, возьми меня. Не трогай ребёнка.
Аарон молчал.
– Войди к нам, – ответил Мозе, но не Аарон. – И не бойся, мы не тронем его, когда и ты будешь спокоен, не принесёшь нам зла.
Убийца вошел, остановился посреди пещеры. Солнце там, за её пределами, только что выкатилось на небосвод, а потому пронизало светом все дыры, щели, отверстия в скале. Все, кому выпала встреча в этот час, в этом странном месте, в сердце пустыни, получили возможность рассмотреть друг друга. Даже ребёнок, чью попытку вскочить с каменного ложа мгновенно пресёк Аарон. Теперь он держал мальчика, насмерть перепуганного, левой рукой у груди, правая же рука его прижимала нож к самому горлу ребёнка.
Возможно, отец слышал биение сердца своего дитяти, Мозе же точно слышал, мог бы поклясться… Пробуждение не из приятных, но, сколько уже народу проснулось в стане куда худшим образом? Под вой и причитания, под плач. Места жалости не было в сердце, вернее, не должно было быть, и Мозе изгнал усилием воли последние её остатки.
Он рассматривал египтянина долго.
Прямоугольной формы схенти [2] на бедрах, ткань передника была когда-то белой, ныне серая, кое-где и чёрная уже, и бахрома местами рваная свисает. Кожаный нагрудник. Значит, воин, раз нагрудник. Связка дешёвых бус, ускх, ожерельем на шее. Глаза не подведены, борода не выбрита, клочьями висит, во все стороны торчком. Голова не покрыта, но и не брита, как у жреца, опять же видно, что не стрижена давно. На ногах сандалии, а кожаные ремешки разной длины, рваные, короткий связан с длинным. Нож в руке.
Не ухожен, да просто грязен. Лицо напряжено, смотрит зло.
– Воин?
Вопрос прозвучал скорей утвердительно. И египтянин лишь кивнул головой в ответ.
– Скажешь, зачем? Не просто же так идёшь по пятам за нами? Не поверю, что из любви к Египту хочешь остановить рабов. Неужели нужны они так, что стране, что тебе; ныне не нужны и египтяне, по себе знаю.
Мозе взялся за собственную бороду, мял и теребил её нещадно, злость отступала как будто при этом. Отросла борода, и нет ни желания, ни возможности проститься с этиь украшением. Верно, и сам Мозе выглядит не лучше этого египтянина. Выяснять он бы не рискнул, пожалуй. Но сегодня всё другое, даже вся страна, разве это та Кемет, которую он знал и любил? Всё стало другим, Мозе не исключение.
Египтянин молчал.
– Мор кругом, и горы горят, и град каменный, какого не бывало. И там, откуда шли, да и по дороге так местами. Не ты – военачальники о нас забыли. Так зачем пил кровь моих людей, не из любви же к крови?