Моисей, кто ты? - стр. 26
Поспешил с объяснениями врачеватель. Дескать, место отходит, к которому малыш был прикреплён в утробе, это правильно.
– Я бы сказала, что всё сначала началось, – недоумённо повторяла она. – Все с начала самого, а я так устала…
Но ей пришлось ещё потрудиться, прежде чем она услышала снова крик…
Несмотря на свою усталость, она его расслышала.
– Дядя, – сказала она, едва дыша, замолкая через слово, – дядя, ты знал…
И впервые в глазах её отразились недоверие, а за нею испуг.
Жрец накинул на голову покрывало. И кликнул в приоткрытую дверь своих бритоголовых.
Они вошли, как входит судьба в жизнь каждого отдельного человека: бесцеремонно, не соблюдая приличий, не спрашивая ни о чём.
Моя осведомительница уже ощущала несуществующий меч над головой все последние часы, теперь же он был занесён.
– Выпей, девочка моя то, что дают. И ничего не бойся, – сказал Бакетатон жрец. – Всё хорошо. А будет ещё лучше.
Она не могла кричать, не было сил.
Ей влили нечто в рот, несмотря на сопротивление.
Потом руки Аанена опустились на голову женщины в области темени.
– Время, которое ты посвящаешь себе, – стал говорить он, медленно, растягивая слова, и как-то тихо, без нажима, словно сам себе под нос, – бесценно, моя девочка, и это самая большая роскошь в нашем суетном мире. Сейчас ты отвлечёшься ото всего, пока мои руки дарят тебе тепло и спокойствие, чтобы побыть с собой наедине. Дыши спокойно, Небетах, дыши размеренно, и чувствуй спокойствие, испытывай его, только для себя, для себя самой. Ты видишь, ты чувствуешь, ты понимаешь, что с каждым выдохом уходят страх и напряжение, они мягко покидают твоё тело. Есть внешний мир, он и впрямь есть, ты вернёшься в него когда-нибудь, но не сейчас. Здесь и сейчас всё сузилось до твоего тела, тебе ничего не нужно делать, не о чем беспокоиться. Ты цепенеешь, ты тихо следуешь вслед за покоем, погружаешься в себя. Ты в покое, ты спишь, Небетах. Когда ты проснёшься, ты будешь помнить лишь об одном своём мальчике, и будешь совершенно, абсолютно счастлива, прижимая его к груди. Ничего иного нет, и не было, Небетах. Пустое все твои страхи, моя девочка…
– Я понимаю, – сказал Мозе. – Искусство Имхотепа [1]. Это не ново. Только твой жрец Амона делает это иначе. В Иуну его научили бы делать это без разговоров и накладывания рук.
Мери-Ра улыбнулся в знак согласия. Добавил:
– И, однако, мой сау [2], сидящий в засаде, с трудом справился со сном. Как он рассказывал, пребольно укусил себя за подушечку мизинца, это помогло. Лягушку выпустили в дверь. А моей осведомительнице протянули чашу с ядом. Не колеблясь ни минуты, она его выпила. Меч был бы хуже, она это знала. Потому после она не могла рассказать, что дальше было. Лишь до этого мгновения.