Моисей, кто ты? - стр. 20
Мозе воззрился на жреца с немым вопросом. Но Мери-Ра только отмахнулся от этого вопроса. Знаешь, мол, сам, к чему лицемерить?
– Среди прочего, Джехутимесу, твоя мать удивлялась тому, что, посмотрев её, пощупав, и даже приложив ухо к её животу, жрецы Амона проявили вдруг странное для них волнение. Ты знаешь, какими должны мы быть для всех, кроме себя. Безмятежность и презрительный покой: вот наш удел в среде тех, чьими богами мы являемся. А тут! Снова и снова они трогали её живот, переглядывались, перешёптывались, и она взволновалась тоже. Тогда они успокоили её, сказав, что всё хорошо. И удалились.
Жрец наконец прервал свой бег из угла в угол комнаты. И наставил свой указательный палец на Мозе.
– Когда она пересказала всё это мне, Джехутимесу, я повелел ей обнажить свой живот для меня. И приложил своё ухо к нему. И тогда я услышал, услышал то, чего уже ждал подспудно! Одно сердце билось выше пупка матери. Другое ниже… И оба так быстро, что почти не оставляло сомнений: два мальчика! Сердце девочки бьётся реже!
– А могли бы быть Осирисом и Исидой [2], – прошептал Мозе, – и я любил бы её… Так было бы лучше.
– Да, – эхом отозвался Мери-Ра, – лучше. Но было не так. И с Осирисом тоже было не так. И когда этот навоз, Аанен, Верховный жрец Амона, говорит, что его Бог явился в облике повелителя Джехутимесу [3] к Мут-ма-уа [4], а она родила от него сына, твоего деда, и я, и он – знаем, что это не так. И знаешь об этом ты.
Мозе в очередной раз подивился непримиримости жреческой мысли. Для него самого Бог был един, и звался Атоном. И, однако, жрецы Амона-Ра тоже говорили о единстве Бога, и Бог их был солнечным. У их Бога могло быть много ликов, но утверждалось, что все они – один Амон. Это было сложно. И, по мнению Мозе, совсем не нужно. Глупость последователей Амона была очевидна. И взаимная ненависть людей, служивших Божественному, тоже. Но даже сейчас, когда он знал точно: жрецы, по-видимому, сломали его жизнь, – ненависти в сердце не было. Был гнев поначалу, но он исчез. Осталась печаль. И любопытство мучило его: он хотел знать о себе все до конца.
В одном он был уверен: бог не снисходит к смертной женщине, чтоб дать ей сына. Люди не являются потомками Бога в том смысле, который они придают этому. Все они – дети Атона, это правда; но смысл Его отцовства совсем иной.
– Дальше, Мери-Ра, дальше. Как забрали меня от неё?
– Я промолчал о двойне, Мозе. Ведь промолчал и Аанен, слуга Амона. И вот это стало для меня самым важным. Мне следовало понять: почему…
И Мозе стал слушать о том, как потерял Кемет.