Мои современницы - стр. 60
Зика разгорячилась и разволновалась. Я старалась ее успокоить.
– Скажите, милая Зика, неужели же у вас никогда не было приятельниц, подруг, к которым вы могли бы пойти отдохнуть душой и успокоить?
– Нет, не было. Я пробовала заводить друзей, но maman всегда вмешивалась и меня с ними ссорила. Она ужасно ревнивая; она не хочет, чтобы мы о ком-нибудь думали, кроме нее. Если мы привязывались к какой-нибудь прислуге, ее сейчас же выгоняли. Если мы любили нашу гувернантку, ей отказывали под каким-либо пустым предлогом. Maman даже к неодушевленным предметам нас ревнует. Например, прежде она очень любила цветы, и они всюду у нас стояли. Но когда я заинтересовалась растениями и стала их разводить, maman их возненавидела и не позволяет держать в комнате, говорит, что у нее от них болит голова. Прежде она очень любила музыку и целыми вечерами играла, а когда у сестры оказался музыкальный талант, то maman возненавидела рояль и жаловалась, что гаммы расстраивают ей нервы. Даже к книгам она меня ревнует и если замечает, что я начинаю увлекаться каким-нибудь автором, то нарочно бранит его и читает мне про него разные злые критики. Я чувствую, что вокруг меня пусто, мне некуда пойти, а между тем, как я всегда мечтала иметь друзей! Помните, тогда, у П-ских, вы посмотрели на меня таким добрым взглядом? Я вас сейчас же полюбила. Я узнала ваш адрес и всё гуляла возле вашего дома. Я думала: вот она выйдет, узнает меня, может быть, пригласит к себе. И тогда, в декабре, когда maman мучила меня упреками в течение четырех дней, я почувствовала, что схожу с ума и бросилась к вам под защиту.
– Ну, а родственники, Зика, есть же у вас какие-нибудь родственники?
– Со стороны maman – никого. Она в раннем детстве осталась круглой сиротою. Со стороны папа́ у нас много родственников, но мы никого не знаем, так как папа́ еще до нашего рождения со всеми ними разошелся. Он ведь женился на maman против желания своей матери. Maman была demoiselle de compagnie у бабушки, и так как она была красавица, то папа́ в нее влюбился. Бабушка слышать об этом браке не хотела и прокляла его. После его смерти она выразила желание нас с сестрой видеть, но maman отказалась нас к ней повести. Бабушка, впрочем, скоро умерла.
– Но если ваш отец так любил вашу мать, то как же он мог ей изменить?
Зика помолчала.
– Всё это неправда, – понизив голос и пугливо оглядываясь по сторонам, сказала она, – всё это одни фантазии maman. Папа́ только одну ее любил и никогда ей не изменял. Мы об этом узнали, когда уже подросли. У бабушки была горничная, которую папа́ взял к нам в няни, когда мы родились. Maman терпеть ее не могла и тотчас после смерти папа́ прогнала. Няня всё по святым местам путешествовала; раз как-то пришла она в Петербург, разыскала нас, подружилась с нашей прислугой и потихоньку, когда maman не было дома, приходила в нашу комнату. Она-то нам всю правду и сказала. Она говорит, что maman была очень ревнива и ревновала папа́ ко всем женщинам, ссорилась с ним и упрекала его. Папа́ долго терпел и молчал, но, наконец, не выдержал и после одной, особенно тяжелой сцены застрелился. На нас нянин рассказ произвел очень тяжелое впечатление. Я думаю, что он отчасти был причиной болезни сестры. Я же с тех пор стала с ужасом, почти с ненавистью смотреть на maman. Впрочем, ненавижу я ее больше во сне. Когда у меня бывают расстроены нервы, то я вижу один и тот же кошмар. Мне представляется, что я бью maman, рву и режу ее на куски. Я всегда в ужасе просыпаюсь, плачу и прошу прощения у Бога. Я боюсь, что Бог накажет меня за такие злые сны. Бог всегда будет на стороне maman, так как она сильна, а я – слабая. Что же! Так и следует! На что мы годимся, слабые, безвольные? Чем скорее мы умрем, тем лучше.