Мои любимые преподы - стр. 60

Поискать что-то на дому, я же совсем не глупая, справлюсь.

Оптимистично задираю подбородок, пытаюсь вытолкнуть из головы эти мысли, эти планы, которые пока лишь красивой утопией кажутся.

Помешиваю кашу и кошусь в окно.

Оля что-то пропала со своим вином.

И внизу, во дворе, уже полчаса орет музыка. Басит что-то клубное, по перепонкам аж.

Вытираю руки полотенцем и опираюсь на подоконник.

Высоко, двор отсюда, как на ладони.

Темнеет, уже зажгли фонари. У самого забора, под деревом, белая машина.

Рядом фигурки двух девчонок в коротких юбках. В руках у них шампанское, кажется.

Щурюсь.

И чуть не падаю, когда из машины к ним выходит Яр. В рубашке с закатанными рукавами, изо рта дым выпускает.

Курит.

Он курит.

Прижимает трубку к уху, и оглядывается по сторонам. Что-то говорит девицам, и те смеются, и я не слышу, но вижу, они, как мерзкие пираньи в аквариуме открывают рты.

Сверкают белоснежными улыбками.

И Яр улыбается в ответ.

Быстро моргаю, обиду пытаюсь сдержать.

Он же утром из-за меня на Сергея бросился, а сейчас во дворе торчит с какими-то...пираньями. И им весело.

Он вдруг поднимает руку и взмахивает.

Мне?

Кровь приливает к щекам.

Нет. Не мне.

Он смотрит в сторону выезда, откуда бежит Сергей. Торопится аж, как на пожар опаздывает, в руках бумажные пакеты, узкие, как под вино.

Он равняется с машиной.

И уже все вчетвером стоят и чему-то ржут.

Яр ныряет в салон, и смолкает музыка. Он выпрямляется, подмышкой держит ананас.

И счастливая четверка, включая пираний, тащатся к нашему подъезду.

- Да уж, я просто в шоке, - раздается за спиной голос Оли, и я вздрагиваю. - Прикинь, - она ставит на стол бутылку и охает. - Ева! Ужин! - подлетает к плите и хватается за кастрюлю. Оттуда дым валит, по кухне разлетается запах гари.

Глаза слезятся.

Я ни на что не гожусь! Ни любить меня нельзя, ни ужин приготовить я не в состоянии.

В сердцах швыряю на пол веселое, в розовый цветочек, вафельное полотенце и выскакиваю из кухни.

Бегу в ванную и слышу заливистый смех из коридора, они в подъезде, с девицами, к Яру поднялись, как они могли?

Хлопаю дверью и опираюсь на раковину. Смотрю на себя в зеркало.

Не помогут мне ни платья, ни макияж, я как была заучкой и уродиной, так ей и осталось.

Пальцы дрожат, долго плещу ледяную воду в лицо.

Снова смотрю в зеркало.

Нос красный.

Я обязана успокоиться.

Я не одна больше, и я должна быть сильной, нет у меня права сопли размазывать, то, что Яр с Сергеем козлы - я и раньше знала.

Ничего не изменилось.

Все в порядке.

- Ева? - дверь открывается. В ванную заглядывает взволнованная Оля. Глаза бегают, она мямлит. - Ну слушай. Варится новая каша. Подумаешь, сгорела. С кем не бывает. Убиваться из-за гречки...