Мои крылья - стр. 3

– Хороший сегодня день, да, Илия? – подтолкнул к разговору Маргус.

Надо отдать ему должное: несмотря на свою должность, дающую почти вседозволенность, и отнюдь не платонический интерес ко мне, он пока не позволял себе грубости или лишнего. Да, я знала, что он хочет сделать меня своей любовницей. Он знал, что у меня практически не будет выбора, если он настоит и предпримет кардинальные меры. Но он хотел, чтобы это было по взаимности, если не по любви, и пытался расположить к себе.

О том, что я не люблю его, он в курсе, но хотя бы мою благосклонность пытался заполучить подарками (недорогими, и только для Стэнли, иначе я бы не взяла), хорошим отношением и защитой, которую, как ни смешно, мне давали слухи о нашей связи. Не один мужчина посматривал на меня сальными глазками, потому что, несмотря на свои двадцать восемь и девятилетнего сына, я, без скромности, выглядела привлекательно. Мои каштановые волосы не были тронуты ранней сединой, как у некоторых брюнеток, не утратили густоты, не секлись, не лишились природного блеска, фигура не была обезображена сладостями и ленью, а голубые глаза были такими же насыщенными и полными жизни, как в юности, до целого вороха неприятных событий.

Маргус, надо признаться, тоже выглядел хорошо – высокий, светловолосый, уверенный в себе. И я бы, может, и увлекалась им, если бы не его жена, двое детей, и нескрываемое чувство превосходства, которое затмевало другие недостатки. Должность, которую занимал Маргус, досталась ему не просто так, и он имел право гордиться, но все же эта черта в Маргусе меня отталкивала. Я слышала, что в других раздражает именно то, чем грешен сам, но честно покопавшись в себе, признала, что нет, эта черта не моя, а того, о ком вспоминать не хотелось.

– Немного душно, кончено, – продолжил беседу мой спутник и попытался грозным видом освободить нам еще чуть больше пространства. – Но хорошо, что не дождь, а то зачастил в последнее время.

Я промолчала. Мне не хотелось быть здесь, не хотелось вести милых и беззаботных бесед, не хотелось слышать радостные крики, когда другому плохо. Мы с Маргусом стояли достаточно близко к раториуму, и я боковым зрением видела, как сверкала золотая вышивка на зеленых камзолах жаб герцогини, видела, как на помосте у их ног что-то звякнуло цепями и свернулось темным кулем, но не хотела поворачиваться.

– Ты побледнела, – заметил Маргус.

– Душно, – повторила его слова.

Не полагаясь уже только на грозный вид, он расчистил для нас еще немного пространства локтями и демонстрацией меча. Поухав осуждающе, горожане перестали давить нам в спины и потеснились.