Мои алые паруса - стр. 77
Отныне малоуважаемый Павел Демидович вскользь посмотрел на мое заявление и принялся его рвать на части, глядя на меня немигающим упрямым взглядом.
– Нет.
– Что значит «нет»? Я тебе не крепостная крестьянка, не рабыня! Мне не нужна твоя вольная. Я увольняюсь! Заявление ты видел. Так и быть, могу написать еще одно, но потом прощай!
– Я сказал: нет! – снова принялся он орать. – Я тебя не отпускаю!
– Я сама себя отпускаю!
– У меня твоя трудовая! – заорал он, теряя на глазах всю свою уверенность и начиная паниковать.
– Да подавись ты ей! – пожелала, развернулась на каблуках и направилась обратно в свой кабинет.
Марина, которая нашу ссору видела с порога, последовала за мной и, кажется, пыталась снова как-то вразумить, но мной овладели холодная решимость и непоколебимая уверенность, что я поступаю правильно.
Я нашла заявление на корпоративном ресурсе, заполнила его как полагается, распечатала, подписала и принялась собирать вещи из кабинета. Коробки под рукой, как в американских фильмах, у меня не оказалось, зато, как у уважающей себя русской, у меня был мешок с мешками даже в офисе. Вот их я и принялась заполнять. Грамоты, дипломы, благодарственные письма. Эти книги мои личные, эти покупали за счет компании, пусть ими Славин подавится. Одна пара туфель, вторая, третья. Сколько у меня здесь обуви скопилось? Я что, сороконожка? Два пиджака, теплая кофта, запасная блузка. Хорошо хоть юбки нет. Зубная щетка, паста, косметичка, лак для волос, нитки с иголкой. Да я здесь обжилась не хуже, чем Славин у меня дома! Итого три огромных мешка. Так. Что еще? Орхидея. Орхидея тоже моя, мне ее на прошлый день рождения Светлана Игоревна подарила.
Сумку повесила на ремешок через плечо, два мешка взяла в одну руку, третий – в другую, цветок прижала к груди, заявление подхватила кончиками пальцев. Вот тебе, Славин, и королевна. Настоящая вьючная лошадь, а не королевна!
– Лен, подпиши у Славина, когда он успокоится, и отнеси в отдел кадров. За трудовой приду через месяц, – наказала, опустив заявление на стол секретаря.
– Юлия Валерьевна, да как так-то? – чуть не плача, поинтересовалась девушка.
– Пока, – ответила хмуро и под грузом своих баулов неспешно засеменила к выходу.
Провожать меня вышли все экономисты. И у них были такие похоронные лица, будто из моего кабинета не я выхожу, свободная, счастливая и немного злая, а выносят мой гроб. Была даже пара молоденьких девчушек, которые плакали. Светлана Игоревна неодобрительно качала головой, глядя на меня.
Ко мне проворно подскочил руководитель планового отдела и отобрал мешки из одной руки. Подошел и его помощник, который взял последний пакет и орхидею.