Могильный переплёт - стр. 31

– Вы, как я понимаю, его уже приняли? – поинтересовался я.

Седобородый не успел ответить, так как Пабло тут же подсунул ему на размышление ещё один вопрос:

– Он-то напишет статью, а я тогда с какого припёку здесь? Моё дело снимать видео.

Старик не стушевался и предложил свой вариант:

– У нас есть потрясающий дендрарий, один из крупнейших в стране.

Нервы моего оператора не выдержали и он, сотрясаемый озлобленной дрожью, выпалил:

– На кой х*р мне снимать ваш дендрарий??

– Пабло, не нервничай, всё нормально, – поспешил я успокоить друга.

– Меня раздражает эта деревушка! Здесь жара и комары.

– Как и в большей части Украины в это время года, – справедливо заметил сельчанин.

Пабло сморщился, сплюнул и махнул рукой.

– Примите «Слипинцвейг», – ещё раз посоветовал дед перед тем, как вернуться в здание сельсовета. – Думаю, он вас немного успокоит.

Такая настойчивость мне не нравилась. Чудопрепарат для активного полусна – даже звучит дико. А ещё и принимать внутрь надо.

Я и не заметил, как Пабло вскрыл свой пакет и вытащил одну пилюлю.

– Посмотрим, как эта хрень меня успокоит, – пробормотал он себе под нос.

– Эй, подожди, – остановил его я. – Давай сначала приму я, а ты заснимешь меня на камеру. Для полной картины нужна комбинация субъективных ощущений и объективной реальности.

Пабло непроизвольно усмехнулся:

– На тебя это не похоже – испытывать на собственной шкуре всякие таблетки. Ты же у нас фанат здорового питания и утренних пробежек.

– Ты прав, но мне до чёртиков надоели эти скучнейшие провинциальные репортажи! Я хочу пробиться на центральное телевидение, а для этого нужен суперрепортаж.

Это было чистейшей правдой, и Пабло знал об этом ничуть не хуже меня. Мне не хотелось разглагольствовать, поэтому, едва мой оператор вытащил из сумки камеру и включил её, я тут же принял пилюлю и запил минералкой.

– Интересно, что должно произойти? – спросил я то ли себя, то ли напарника. То ли окружавшее нас пространство.

– По идее, ничего особенного, – предположил Пабло со странной уверенностью и зевнул. Он снимал меня нехотя, словно я был его самым неинтересным материалом в карьере. – Это же препарат для активного полусна. Активного, – подчеркнул он.

Прошла минута – никаких перемен. Разве что я почувствовал себя пугающе умиротворённым и расслабленным. Не будь этих внутренних перемен, я бы не допустил того, что случилось в следующие секунды.

По-видимому, моему нетерпеливому напарнику до жути надоело бездействие, поэтому он совершил вопиющий по абсурдности акт – не дожидаясь моего одобрения, принял пилюлю. И ещё убрал камеру на место. Я понимал, что это не самый здравый поступок, однако во мне вполне дружелюбно уместились два противоположных чувства: возмущения и полнейшего безразличия к происходящему.