Могильный холод подземелий - стр. 29
Снова стул и снова привязан так, что не шелохнуться.
– Итак, меня снова интересуют вещи из твоего потайного хранилища. Это первое. И второе, – секундой ранее писарь был за столом, и вот он уже передо мной. – Что произошло с твоим телом, дампир? – вопрос он просто прошипел мне в лицо. Ноздри кровососа хищно раздулись, и он выдал: – Я чувствую остаточные эманации магии Жизни в тебе. Ты не «жизнюк», и маны в тебе нет, – глаза вампира опасно сузились. – Отвечай! – мгновенно выросшими когтями писарь вспорол мне брюхо и схватился за мои внутренности.
Меня непроизвольно согнуло и вырвало кровью ему прямо в лицо. Рука писаря копошилась у меня в животе, а я весь сосредоточился на ощущениях. Работает заклинание, работает! Не скажу, что мне сейчас не было больно – больно было ещё как. Но анестезия и так притупляла всё на свете, а в купе со Стойкостью и Силой воли мне было не в пример легче. Почти 65 % резиста к любой боли. Красота!
Необходимо скрыть возможность терпеть пытки, и поэтому я дергался в кресле и орал как припадочный.
– Навык! У меня есть навык! ААА!!!
– Какой навык? – не вынимая руки, для эффекта полного и правдивого ответа, поинтересовался вампир.
– ЫЫЫ! Раз в сутки… Аэых! …могу поднять ману на двести единиц! А-хр! – в конце предложения я просто хрипел кровью. Этот гад меня сейчас на перерождение отправит!
– Двести единиц? – сплюнул от досады писарь. – За первую секунду негатор съест сто, а как только ты начнешь что-то магичить, съест ещё столько же, – с чего-то пустился в пояснения кровосос. – Ты так скорее себя убьешь, чем чего-то добьёшься.
Вот на хрена он мне тут прописные истины рассказывает? Как будто я этого не знал. Урод! Хорошо, что хоть руку вытащил. А лечить меня кто будет? Регенерация жизни слабо справлялась с раной на животе и с восстановлением ЖКТ. Если бы не мой завышенный, по сравнению с другими магами, бар жизни, давно бы на перерождение улетел.
– Выдай вещи из потайного хранилища, – повторил писарь.
В ответ я выдал всё ту же тираду, только на этот раз с большими промежутками и охами от боли. Мне же плохо, в конце концов – рана кровоточит да вообще жизнь не сахар.
– Ткни его, – обратился писарь к палачу.
Рыцарь незамедлительно исполнил приказ: провел лезвием топора по моему плечу, оставляя неглубокий порез. И это был именно приказ – на этом руднике, в этой комнате именно писарь был главным, а не мега-навороченный рыцарь тьмы. Да и какой он писарь? Это я его так обозвал, а на самом деле именно он палач и мастер пыток. А рыцарь так – принеси-подай, руки-голову руби…