Мое злое сердце - стр. 22

– Он мне кажется милым, – сказала я наконец.

Мама склонила голову набок и улыбнулась:

– Так-так. Ты находишь его милым. Насколько милым?

– Весьма и весьма.

Мы одновременно разразились приступом смеха. Мы смеялись так громко, что нас, наверное, было слышно с улицы. Так протекало время, и мы беседовали о вещах, о которых никогда не говорили друг с другом раньше. Казалось, мы заново познакомились. Новая Дора и новая Антонелла-мамусик, которыми мы стали за эти четырнадцать месяцев.

К тому времени как мы около полуночи стали расходиться по своим комнатам, мама допила бутылку. Она слегка шаталась, поднимаясь передо мной по лестнице.

– Спасибо, – произнесла она заплетающимся языком, запечатлев на моей щеке поцелуй на ночь. – Спасибо за чудесный вечер, моя лучшая подружка!

Потом она посмотрела на кровать в своей спальне так, будто прицеливалась.

– Целая бутылка вина! Боже, кара, завтра у меня будет чудовищная головная боль.

«Моя лучшая подружка». Слова мамы еще какое-то время звучали в моей голове, пока я сидела за письменным столом, вглядываясь в черноту летней ночи, и ждала, пока мой старый лэптоп загрузится. Я была слишком возбуждена, чтобы спать.

«Моя лучшая подружка». С одной стороны, я была безумно рада нашим хорошим отношениям – это было единственное, что осталось у меня из прошлого, – но, с другой стороны, я чувствовала пустоту в своем сердце. Одинок ли ты, узнаёшь лучше всего тогда, когда у тебя больше двухсот френдов в фейсбуке, а в настоящей жизни ни одного. Никого, с кем можно срочно встретиться и поговорить или просто побыть вместе.

«Моя лучшая подружка». Разумеется, мамусик ею и была для меня. Но она была еще и моей матерью. Я просмотрела ленту друзей, почитала новости, большинство из которых приглашало на какие-то детские игры, и обнаружила, что 17 человек удалили меня из друзей. Как мило. Никого из них я не встречала в реале. С большинством я познакомилась на интернет-форумах для таких, как я. Там люди называют себя придуманными никами, например «Королева Психов», «Темные Мысли» или «Ничего-болыие-не-хочу-85».

Там мы делились друг с другом своими психологическими заморочками, обсуждали медикаменты и их побочные действия, обменивались мнениями, каких психиатров мы считаем хорошими, а каких дерьмовыми. Изредка мы сообщали свои настоящие имена и заводили дружбу в соцсетях. Но это были ненастоящие друзья. По крайней мере не такие, о которых каждый мечтает. Все они были такими же фриками, как я.

Да, меня в школе так и называли: «Фрик!» В смысле те, кто обращал на меня внимание. Для большинства после возвращения из клиники я превратилась в пустое место. Будто я внезапно стала невидимкой. Последний удар нанес наш директор. При каждом удобном случае Мистер Корректность напоминал, насколько наша фаленбергская гимназия открыта миру и толерантна. Но все это были лишь пустые слова. От этого открытого миру и толерантного сноба я узнала, что означает слово «стигмат»