Мое злое сердце - стр. 18

Он кивнул на пожилого мужчину, и я рассмеялась.

– Меня, кстати, зовут Юлиан, – сказал он, пока мы шли бок о бок между рядами полок.

– Дора, – представилась я.

– Ты заходила в молочный отдел?

– Нет, я была там, где сыры.

Мы искали в каждом закутке, но купюра словно испарилась, хотя мы дошли до самого входа.

– Вот дерьмо! – снова взбесилась я.

– Никаких проблем. Ты вернешь мне двадцатку, когда у тебя будут деньги, окей?

Я посмотрела на него:

– Дело не только в деньгах, а… – Я не знала, как закончить фразу. Вспомнила о том, как Юлиан выглядел, выходя от доктора после сеанса. – Просто я должна быть уверена, что купюра у меня действительно была. Понимаешь?

Он наморщил лоб, и там надулась синяя вена.

– Ты же говорила, что, когда вошла в магазин, деньги у тебя были?

– Да… – Я закусила нижнюю губу.

– Так в чем же дело?

– Понимаешь… иногда я не могу доверять самой себе.

– Вот, значит, как? – Он кивнул с серьезным видом. – Я тебя понимаю.

– Правда?

– Да, конечно. Я знаю, что это такое.

«Просто-напросто психоз», – подумала я и улыбнулась, хотя вовсе этого не хотела.

– Верю, что ты знаешь. Вчера я видела, как ты выходил от доктора Норда. Давно проходишь терапию?

Юлиан рассмеялся:

– Ах, знаешь ли… Нет, я его сын.

«Прекрасно, – подумала я. – Просто прекрасно! Если у меня на пути будут лежать 50 лошадиных лепешек, я умудрюсь вляпаться в каждую».

– Мне жаль, – сказал он, – я не хотел тебя расстроить.

– Нет, все в порядке, – ответила я, хотя мое лицо могло соперничать цветом с постером на стене, рекламирующим «всегда свежие томаты». – Все окей. Теперь я знаю, куда принести деньги.

Юлиан взглянул на часы и пожал плечами:

– Сегодня не получится. Я скоро должен уйти и вернусь поздно. Но в другой раз – охотно. До скорого.

– До скорого.

Он пошел к своей «Веспе», закрепил пакет на крючке и поехал. Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Потом вернулась в супермаркет и еще некоторое время поискала пропавшую купюру. Безуспешно. Казалось, ее никогда и не было.

Через час я сидела на полу своей комнаты и была готова разрыдаться. Сжимала кулаки и подавляла злость, которая охватывала меня со скоростью степного пожара. Это было паническое, темно-красное чувство отчаяния. Передо мной лежало содержимое моего кошелька: шесть банкнот по десять евро, две по пять, две по пятьдесят, которые вручила мне тетя Лидия перед отъездом – вознаграждение за мою прилежную учебу, как сказала она, – и несколько монет. Но ни одной двадцатки.

Между тем я была уверена, что купюра в двадцать евро существовала. Я сама достала ее из кошелька и засунула в карман джинсовой куртки, перед тем как поехать на велосипеде в универмаг. На входе я еще раз достала и пересчитала деньги, чтобы убедиться, что я действительно, действительно, действительно их с собой взяла! – и двадцатку при этом видела. В последний раз.