Мое высочество декан - стр. 9

Тяжелая дверь захлопнулась за их спинами, отрезая от любопытного взгляда секретаря, сидевшего за своим столом в приемной.

– Тратти, что это было? Что за отношения связывают тебя с сопляком Беренским? – декан остановился в центре своего просторного кабинета, и резко повернулся, так что девушка едва не врезалась ему в грудь.

Она торопливо отступила на несколько шагов, и осталась стоять, выпрямив спину и вытянув по швам руки с крепко сжатыми в кулаки пальцами. Опустила глаза, не в силах смотреть в его лицо, и сердитым голосом ответила:

– Радриг – мой друг.

– Друг, который называет тебя невестой и обнимает на глазах у всей академии? Тратти, в какие игры ты играешь?

– Я ни во что не играю. – сквозь зубы процедила девушка, все так же не поднимая на мужчину глаз. – Радриг сделал мне предложение месяц назад.

– Шуточное, не настоящее предложение, – добавила с вызовом. – Так он хотел оградить меня от… от неприятностей.

В кабинете повисла тишина. Мужчина, не отрываясь смотрел в ее напряженное лицо, и молчал, ожидая продолжения. Облизнув пересохшие губы, девушка продолжила:

– Но вас это не должно касаться, господин декан. Вы не имеете права задавать мне подобные вопросы.

– Тем не менее, я задал, и ты ответила. Я не верю ни в какие шуточные предложения. По крайней мере, со стороны Радрига Беренского.

 Мужчина мягко шагнул к Тратти, и, взяв за подбородок, потянул ее лицо вверх:

– Посмотри на меня, малышка. Ты скучала по мне?

– Трой, не смей. – едва слышно прошептала девушка, поднимая на него измученные, лихорадочно блестящие глаза. – Мы с тобой расстались. И теперь никто друг другу.

– Ошибаешься, девочка. – мужчина наклонился, и, почти касаясь ее губ, прошептал:

– Ты по-прежнему моя жена, худышка. И если надеешься, что я уступлю тебя кому-то, то абсолютно напрасно.

***

Принц Тройаниар Саворийский

Услышав мои слова, Тратти вздрогнула и застыла, а я опять, как было всегда, с самой первой нашей встречи, начал сходить с ума от ее близости. Стоял с ней рядом, дышал ее ароматом. Глазами касался губ, и злился на себя, не в состоянии понять, как мог думать, что смогу с ней расстаться.

Смогу отказаться от ее легкого дыхания у моего лица, от хрупкой спины под моими ладонями. От запрокинутого лица и томной поволоки в глазах, когда я обнимал ее так, как сейчас.

Как мог верить, что для нее будет лучше, если она станет свободна от меня. А я от нее…

И ведь был искренне убежден, что все пройдет. Я отпущу ее, и она легко забудет и меня, и свою детскую, наивную любовь, в которой так смело и откровенно призналась мне когда-то. Она всегда была смелой, моя девочка.