Моё сводное наваждение - стр. 33

– Если ты переживаешь о том, что я скажу папе, что в моей простуде виновен ты, то ошибаешься.

– И пусть я на самом деле буду виноват? Ты странная, фенек.

– Почему фенек? Тебе кажется, что у меня огромные уши? Почему ты вообще позволил себе дать мне прозвище?

– Что, огонёк звучит лучше? Называть тебя так? – сужает он глаза.

– У меня есть имя, – твёрдо говорю я.

– Любовь, – кивает он. – Садись в машину, Любовь, и мы поедем домой.

– Не обязательно бросать своих прелестных друзей из-за меня.

– А это решать уже мне. Садись. Пожалуйста.

– Ладно, – сдаюсь я под напором его невозможных глаз, которые горят… раскаянием, представьте себе. Может, мне показалось? Но и его "пожалуйста" прозвучало достаточно искренне.

Плюс, я замочу его кресло – тоже своего рода отмщение. Ох, мой сводный брат вынуждает меня быть злорадной!

Едем мы обратно в напряжённом молчании, я, словно чувствую кожей плотный туман нашего недоверия по отношению друг к другу, и потому, как только машина останавливается на парковке недалеко от фонтана, сразу же выскакиваю из салона и быстро иду в дом.

Мирон нагоняет меня у двери в мою комнату, в очередной раз, но очень аккуратно и нежно, обхватывая моё запястье:

– Люб, я хотел…

Не обращаю внимание на подскочившее к горлу сердце и выдёргиваю свою руку из его пальцев:

– Ещё как-нибудь меня унизить? Хватит, Мирон. Давай просто договоримся не трогать друг друга. Ты не касаешься меня, а я – тебя. И все будут довольны, верно?

Я не жду его ответа, открываю дверь и закрываю её перед его носом. На замок. Правда, хватит. Это всё слишком выматывает. Заставляет чувствовать меня то, что я не хотела бы чувствовать.

Я ещё долго и бездумно сижу на краешке кровати, а затем иду в душ. Он-то и приводит меня в себя окончательно. А укладываясь спать, я вижу, как индикатор на моём телефоне сигнализирует о входящем сообщении:

"Мирон придурок, огонёк".

Я сажусь в кровати, чувствуя, некоторое волнение:

"Кто это?"

"Думаю, ты уже догадалась (подмигивающий смайлик)".

В тот вечер я ещё долго не могла уснуть. Сначала у меня не было особого желания общаться с Виталием, но, в конце концов, он меня разговорил. И… мне понравилось с ним общаться! Возможно, потому что он действительно хотел меня узнать, и как бы я не старалась, не переводил тему разговора на себя. Шутил, паясничал и всегда возвращался к моей жизни. Лично я считала её скучной, но его интерес, словно и для меня делал её занимательнее.

Что касается Мирона… Кажется, он прислушался к моим словам, и мы держали дистанцию друг от друга. Правда, это не помешало ему предложить заранее учить меня водить автомобиль, когда во вторник за ужином папа заговорил на тему моего будущего получения водительских прав. Я бы с удовольствием отказалась, но отец решил, что это отличная идея, а я…