Моё сердце в тебе бьётся - стр. 6
И это было ужасно!
Я краснела, начинала оправдываться, а потом, не выдерживая смеха стаи гиен, убегала вся в слезах в раздевалку.
Единственное, что у меня получалось безукоризненно, так это бегать. И только этим, а еще похвалой от учителя я хоть как-то компенсировала свои обиды.
Таким образом, до зимних каникул несчетное количество раз меня дергали за косички и воровали бантики, задирали юбку, прятали мою сменную обувь и портфель, а один раз даже перечеркнули все имена на тетрадках, заменив их ненавистным мне словом «неудачница».
И каждый божий день я ходила в школу и возвращалась в компании своего заклятого врага. Он плелся сзади, отпускал сальные шуточки или горлопанил на всю улицу частушки унылого содержания:
Раз звонит Аленка мне,
Говорит: «В печали я:
Целлюлитные бока и украли талию!
Дома я спросила маму, что значат эти самые «целлюлитные бока»? Папа заливисто расхохотался, а родительница сдержанно пояснила суть, и я в бешенстве долбанула ложкой по столу. Ну ненавижу же! А ничего, что я тощая, как вобла?
Или вот еще:
Лёня Конюхов, бедняга,
Всю планету обошел,
Но уродливей Алены
Всё равно он не нашел!
Ну не дурак ли? Конечно, дурак! Но и после этих слов подбородок мой дрожал, а глаза наполнились соленой влагой. Вот только дела до моих обид никому не было. И я была вынуждена слушать это снова, снова и снова…
Ох, Алена, ты глиста!
Хуже – инфузория!
Папу, маму и себя
Взяла и опозорила!
Пришлось сверкая пятками убегать от этих непрезентабельных воплей, а потом снова рыдать в подушку оттого, что судьба оказалась так сурова ко мне – подкинула такого соседа. Хоть иди и помирай, честное слово!
А потом наступила репетиция новогоднего утренника, на котором тот самый Лёня, про которого Соболевский так ладно сочинил частушку, подарил мне открытку и мило (мило!) мне улыбнулся. Мне почти никто из класса не улыбался и уж тем более мило. И мне стало так тепло на душе и так хорошо! Я опрометчиво тогда подумала, что у меня все-таки, вопреки всему, появился настоящий друг, ведь мы всю репетицию сидели вместе. Лёня показывал коллекцию своих наклеек, а я рассказала ему про новую огромную мозаику, которую собираю уже второй месяц кряду. Было весело!
Пока в наш мир с прищуренными черными глазищами не втиснулся Соболевский. Он смотрел на нас долго и въедливо, зачем-то наигранно похрустывая костяшками пальцев. Б-р-р, ужас! Но тем не менее я поняла, что этот тип задумал что-то недоброе.
И так оно и было!
Уже на следующий день Лёня Конюхов со мной не разговаривал, не смотрел в мою сторону и уж тем более не улыбался мило. Зато скалился довольный Соболевский, залихватски закинув ногу на ногу. Вот только то, что случилось дальше, пошатнуло мой полный страданий, но устоявшийся мир.