Мое счастливое детство - стр. 14

А дедушка с нами жить не может. Он – священник. Но это я тебе объясню позже, когда подрастешь. Все ясно?

– Да, все я понял, никому про дедушку не расскажу. А мы его еще увидим?

– Как Бог даст, – задумчиво ответил папа и начал складывать бумаги. Через штакетник виднелся силуэт «эмки».

Мне не удалось увидеть деда. Никогда.

А папа в 1941 году ушел на фронт и пропал. Тоже навсегда.

Я взрослел, но все тайны, которые знал в детстве, хранил и берег, как память о светлых, теплых, безмятежных днях.

29 августа 1939 года – договор с Германией о ненападении.

1 сентября 1939 года в 4 часа 45 минут немецкие войска перешли границу Польши.

14 сентября 1939 года РККА СССР вторглась в Польшу.

В советской ноте, врученной польскому послу 17 сентября 1939 года, говорилось, что «польское государство и его правительство фактически перестали существовать…».

Этой нотой СССР вступил в германско-польскую, а затем и во Вторую мировую войну[5].

30 ноября 1939 года, после долгих секретных и бесплодных переговоров с Финляндией войска РККА в составе 400 тыс. чел., при 1915 орудиях, 1500 танках и 1380 самолетах, перешли финскую границу.

25 июня 1940 года – победное перемирие Германии с Францией.

12-13 ноября 1940 года – визит В.М. Молотова в Берлин.

18 декабря 1940 года Гитлером подписана директива № 21 – «План Барбаросса».

22 июня 1941 года – начало войны между СССР и Германией.

30 сентября 1941 года – начало операции «Тайфун».

Я хочу вспомнить, что увидел в сентябре – октябре 1941 года. Мне 7 лет. Идет 8-й год. Взрослеем.

В сентябре нас ночью уже отправляли в бомбоубежище. В глубоком подвале нашего дома горели только синие лампы. Было жутковато, так как лица от этих ламп приобретали мертвенно-синий оттенок. Страшно.

А к октябрю в Москве началась паника. По нашей улице утром пронеслись легковые и грузовые автомашины, набитые людьми и вещами. Вещей было больше.

Меня мама послала на Разгуляй за капустой. Как всегда, с бидончиком. На улице народу было много, все с деловым видом спешили на Разгуляй. Стало как-то тревожно. Но, о радость, навстречу бежал Женька с соседнего двора. Он был какой-то помятый, взъерошенный с выпученными от волнения глазами.

«Чё ползешь, – закричал он, – на Разгуляе гастроном разбили. Все берут. Давай быстрее, бидон не бросай». Мы бросились на Разгуляй. У Женьки, кстати, уже был трофей – кулек ирисок. Черные соевые ириски тех лет были любимым нашим лакомством.

На самом деле, гастроном на Разгуляе был разбит. В смысле – витрины и двери – нараспашку. Народу было много, а хватать уже почти нечего. Я схватил две коробки килечных консервов, а Женька какую-то непонятную банку. Затем я почему-то начал собирать с пола рассыпанный сахарный песок вперемешку с пшеничной крупой. Пока не получил сильнейший удар ногой под зад.