Мое прекрасное забвение - стр. 35

Трентон кинулся к двери, но я встала у него на пути. Он немедленно затормозил, дыхание его участилось. Клэй поспешно скрылся в своем сияющем черном внедорожнике.

Пока компания покидала стоянку, я держала руку на груди у Трента. Он по-прежнему учащенно дышал и трясся от ярости. Взглядом он чуть ли не прожег дыру в автомобиле.

Хейзел повернулась на каблуках и, не сказав ни слова, удалилась к себе.

– Я не убивал ее, – тихо произнес Трентон.

– Знаю, – сказала я.

Я пару раз похлопала по его плечу, потом достала из сумочки ключи.

– Ты в порядке?

– Ага, – ответил он.

Его глаза помутнели, и я поняла, что он вовсе не в порядке. Я прекрасно знала, что такое окунуться в неприятные воспоминания. Даже более года спустя одно лишь упоминание об аварии накрывало Трентона с головой.

– У меня дома есть бутылка виски «Краун» и колбаса. Давай так напьемся, что нас будет тошнить сэндвичами с ветчиной.

Трентон улыбнулся уголком губ.

– Звучит потрясно.

– Еще бы! Идем. Хейзел, до завтра! – крикнула я.

Трентон проследовал за мной до моей квартиры, а там я направилась прямиком к бару.

– «Краун» с колой или чистый? – крикнула я с кухни.

– Чистый, – сказал он у меня за спиной.

Я подпрыгнула на месте и хихикнула.

– Боже, как ты меня напугал.

Трентон выдавил улыбку.

– Извини.

Левой рукой я подбросила бутылку в воздух, поймала ее правой, а затем налила двойную порцию в два стакана.

Улыбка Трентона стала чуть шире.

– Классно иметь личного бармена.

– Я удивлена, что еще не разучилась. У меня было слишком много выходных. Когда в среду выйду на работу, то, наверное, растеряю все навыки.

Я передала ему виски, и мы чокнулись стаканами.

– За «Краун».

– За чертову жизнь, – сказал Трентон, и его улыбка погасла.

– За выживание, – сказала я, поднесла стакан к губам и запрокинула голову.

Трентон сделал то же самое.

Я взяла у него пустой стакан и налила новую порцию.

– Мы хотим напиться так, чтобы языком еле ворочать или чтобы молиться на унитаз?

– Как пойдет.

Я передала ему стакан, взяла бутылку и повела Трентона к дивану. Затем подняла свой стакан.

– За вторую работу, – произнесла я свой тост.

– За то, чтобы проводить больше времени с классными людьми.

– За братьев, которые делают твою жизнь невыносимой.

– За это я тоже выпью, – сказал Трентон и опустошил стакан. – Я обожаю своих братьев. Что угодно для них сделаю, но иногда мне кажется, будто мне одному есть дело до отца, понимаешь?

– А мне иногда кажется, будто лишь мне нет дела до моего.

Трентон перевел взгляд с пустого стакана на меня.

– Он старой закалки: не спорь, не высказывай своего мнения, не плачь, когда он лупит маму.