Моё пост-имаго - стр. 19
– Да! И они носят людей как костюмы! Хотя, может, я это и выдумал. Не помню точно!
Слушая истории Малыша Кобба, Калеб неожиданно ощутил неподдельный страх. Он почти перестал дышать и шмыгать сопливым носом, а его сердце словно прекратило биться.
Малыш Кобб оказался если не подлинным злодеем, то как минимум фантазером с больным и очень темным воображением. Он рассказывал, как ябедничал и крал, как подставлял «эту глупую дуру в зеленом платье», постоянно говорил, как он ненавидит Хозяина. Ко всему прочему, Малыш Кобб поделился «по секрету» тем, что больше всего ему нравится наблюдать, как Хозяин издевается над бедной Сабриной. В эти моменты, по его словам, он получал просто невиданное наслаждение и, если бы мог, с радостью подключился бы к пыткам.
Калеб не замечал, что Малыш Кобб, смеясь и прибавляя к рассказу еще какую-нибудь отвратительную подробность из его богатой на мерзости жизни, играет его игрушками: взводит ключиком дирижаблик, крутит-вертит в руках деревянного солдата с нарисованными усами, грубо вминает пуговичный глаз в голову плюшевого медведя Броуди. И при этом порой скребет грудь, словно там, под рубашкой и жилеткой, что-то очень сильно чешется.
В какой-то момент Малыш Кобб пристально поглядел на Калеба, понял, что мальчик уже давно не шевелится, словно окоченевший покойник, и велел ему:
– Отомри.
И Калеб действительно отмер. Дернул головой и чуть подался назад, не спуская испуганного взгляда с этой куклы и все силясь понять, как она вообще могла показаться ему хорошей.
Огонь в камине почти погас, и тени поднялись до потолка, словно в комнате вмиг вырос черный лес. В коконе из этих теней Малыш Кобб явно чувствовал себя увереннее – он ведь, если верить его рассказам, всю свою жизнь провел в темных, мрачных местах: в чемоданах, сундуках и чуланах, на чердаках и в подвалах. Он больше не выглядел угловатым и неловким – его движения стали плавными, даже скрип деревянных шарниров вроде бы перестал раздаваться. Лицо, которое прежде казалось Калебу очень задорным и забавным, теперь походило на искаженную в гримасе рожу, не имеющую с человеческим лицом ничего общего.
Малыш Кобб презрительно оглядел мальчика с головы до ног и сказал:
– Хозяин говорит, что дети – совершенно бессмысленные существа. Полные ничтожества.
– Нет, это не так! – ответил Калеб. И хоть речь к нему вернулась, прозвучали его слова жалко и неуверенно.
– Неужели? – спросил Малыш Кобб. – И что же ты умеешь?
– Ну, не знаю. Всякое…
Малыш Кобб, казалось, улыбнулся еще шире. Его голова была повернута таким образом, что лицо все утонуло в тени – из этой тени торчал лишь кончик его носа да проглядывали круглые глаза.