Мое любимое чудовище - стр. 25
Ее утрированная мимика и жесты выглядели смехотворно и даже оскорбительно для того, у кого с головой все в порядке. Лили внимательно наблюдала, не выдаст ли он себя: не изменит ли выражение лица или как-то иначе даст понять, что никакой он не слабоумный, – но он лишь глупо таращился на нее.
Лили не впервые ошиблась в мужчине. Вздохнув и постаравшись убедить себя, что вовсе не разочарована, она развернулась, давая понять, что пора идти.
Индио же подошел к великану и как ни в чем не бывало взял его за руку.
– Идемте! Мод приготовила жареного цыпленка. А еще у нас будет подливка и клецки.
Калибан посмотрел на мальчика, потом на его мать, но Лили вскинула бровь, показывая, что все уже сказала и повторять не намерена, тем более ради слабоумного.
Ей показалось, или в его мутно-карих глазах действительно промелькнула какая-то искра, какой-то проблеск или даже вызов? Лили ничего не могла утверждать, поскольку не доверяла больше собственному восприятию.
Впрочем, это не имело никакого значения. Калибан медленно кивнул, и, развернувшись, Лили зашагала по тропинке. Сердце ее – глупое и непостоянное – билось почему-то вдвое быстрее обычного.
Ужин обещал быть весьма любопытным.
Это была очень плохая идея.
Аполлон шагал следом за мисс Стамп, наблюдая, как покачиваются из стороны в сторону при ходьбе ее юбки. Ее спина казалась совершенно неподвижной, а вот затылок выглядел нежным и беззащитным. Шею ее скрывали от взоров темные локоны, спускавшиеся из тугого пучка. Аполлон, глядя на этот затылок, испытывал животное желание впиться в него зубами, попробовать на вкус нежную плоть, лизнуть солоноватую кожу.
Радуясь, что прохладный вечерний воздух избавил его от конфуза, Аполлон сглотнул. У него не было причин принимать приглашение мисс Стамп. В руинах галереи, где раньше располагались музыканты и где Аполлон обустроил место для отдыха, пока работал в саду, у него был припрятан еще один холодный пирог со свининой. Его одолевала усталость, мышцы ныли, влажная после стирки рубашка прилипала к плечам, причиняя дискомфорт.
Все, ради чего он столько работал, может быть потеряно для него навсегда, если кому-то станет известно, кто он такой на самом деле. И тем не менее он все еще сжимал ручонку маленького мальчика и следовал за его несносной матерью. Возможно, свою роль сыграло одиночество, а может, виной всему было выражение ее глаз, когда он вышел из воды и обнаружил, что она за ним наблюдает. Уж слишком много времени прошло с тех пор, когда женщина смотрела на него так, словно была очарована увиденным, словно желала большего…