Мое криминальное счастье - стр. 12
– С чего бы такая щедрость? Бросили бы меня умирать на дороге. Только вот сбили, вы меня не на дороге, а въехав на тротуар!
Инга заметила, как побелели костяшки пальцев, сжавших руль. Сердце пропустило удар. Ну вот чего нарываешься? Видишь ведь, мужик на взводе!
– Послушай… вы, – не поворачивая головы почти прорычал мужчина, – закрой рот и посиди смирно еще пять минут. Иначе к ушибленной ноге может прибавиться свернутая челюсть. Устраивает такая перспектива?
Она замолчала, обиженно засопев. Хотя, какая может быть обида на бандита? Точнее, какой именно реакции она ожидала, что он бросится ее утешать и извиняться? Инга для него живая мишень, в которую он с удовольствием выстрелит, получив соответствующую команду. Или как у них принято расправляться с теми, кто не исполняет взятые на себя обязательства?
Но ведь она ничего не брала. И мама не брала тоже. Отец сам обратился к тому человеку, хотя понимал в каких кругах его кредитор вращается и какие дела проворачивает.
В тот злополучный день Инга не хотела подслушивать, она даже из комнаты выходить не планировала. В наушниках громко играла музыка, когда ее будто ткнули между лопаток. Она вздрогнула оборачиваясь.
Мама стояла в дверном проеме, прижимая ко рту носовой платок. Глаза ее покраснели, чуть припухли. Мама плакала.
– Что случилось? – снимая наушники, спросила Инга. – Почему, ты плачешь?
– Я не плачу, доченька, – улыбнулась мама вымученной улыбкой, – лук резала, вот глаза слезятся.
– Мам, оставь глупые отговорки для папы. – Инга поднялась из-за компьютерного стола, подошла к маме и положила руки ей на плечи. Роста они были примерно одинакового, но мама все равно казалась чуточку ниже из-за того, что постоянно сутулилась, будто бы боялась выпрямит спину. – Он с большим удовольствием сделает вид, что поверил тебе и сядет на диван у телевизора. Рассказывай, что случилось.
– Я же сказала, все в порядке, – неожиданно резко и даже грубо ответила она, поведя плечами, желая избавится от объятий дочери. – Идем ужинать.
– Фиса, ты чего там? – Крикнул с кухни отец. Он всегда называл жену дурацким сокращенным именем, хотя, мама звалась красиво – Анфиса. – Стынет все.
– Иду! – отозвалась мама, стараясь незаметно промокнуть уголки глаз платком. – Инга, мой руки и за стол.
Плохой признак. Мама всегда называла ее «дочка», «доченька», в крайнем случае «дочь». Если вдруг произносила имя, да еще с такой интонацией, будто отчитывала за что-то, становилось ясно, она чем-то недовольна или обеспокоена.
Инга точно не сделала ничего плохого, выходило, что маму расстроил кто-то другой. Вряд ли папа. Они почти не ругались. Мамины слезы Инга и вовсе видела всего однажды на похоронах бабушки.