Мое чужое счастье - стр. 15

Пока решаю ничего никому не говорить. Погружаюсь в работу, несколько дней занимаясь «умасливанием» проверяющей комиссии, и параллельно проверяю на собственной шкуре актуальность выражения «беда не приходит одна». Это точно! Потому что едва я приезжаю за документами в родильное отделение, как мне на голову сваливается кое-что похуже проверки. Экстренная пациентка без документов, вещей и шансов на спасения своего недоношенного малыша.

Мне поспешно и сбивчиво объясняют, что ее нашли лежащей в снегу и привезли в первый попавшийся по пути роддом. И я принимаю решение делать то, что должен любой уважающий себя врач. Нет, скорее я поступаю как здравомыслящий человек. Закрываю глаза на все формальности и принимаю ее как есть: в сланцах, халате и без документов. С мольбой и отчаянием в зеленых глазах.

– Спасите его, прошу…– шепчет, едва слышно.

– Все будет хорошо. Я лично позабочусь об этом, – обещаю, понимая, что иду на риск. Но спасти ребенка дело принципа. Смертность среди недоношенных младенцев, к сожалению, не редкость, я не витаю в облаках и знаю статистику. Но меня подстегивает внутреннее чутье и желание побиться за жизнь малыша. Я не должен допустить еще одной потери. Пусть этот ребенок чужой, но он будет жить. Мы выходим малыша, чего бы мне это ни стоило.

Голоса врача и медсестры все тише. Они уходят от моей палаты, и я больше не могу подслушать их разговор про моего мужа. Но и того, что «посчастливилось» услышать достаточно. Вова пьян, либо сошел с ума. Иначе не объяснить его поведение и нежелание привезти мои документы.

Самое время посмотреть правде в глаза. Он отказался от нас и теперь мне предстоит выживать самой. С младенцем на руках, в чужом городе. Ни денег, ни одежды, ни крыши над головой. Что же мне делать?!

– Арина Романовна, ну что же вы опять плачете? Я вам хорошие новости принес, – раздается знакомый голос. Вздрагиваю.

– Ничего. Это соринка в глаз попала, – тру веки. Перед Виталием Тимофеевичем стыдно. Он и так, наверное, невесть что про меня думает…

– Вот, отличные капли для глаз, – протягивает мне флакон. – Когда я всю ночь рыдаю после внеплановой проверки, это чудодейственное средство быстро снимает отек.

– Спасибо, – несмело улыбаюсь, пытаясь понять, была ли это шутка. – Что за новости? Про сыночка? – с надеждой смотрю ему в глаза.

– Да. Мы пришли к выводу, что его можно переводить из реанимации в отделение патологий.

– Значит…

– Скоро вы сможете его увидеть.

От радости хочется прямо сейчас бежать к ребенку, но я понимаю:  терпение и врачебный принцип «не навреди» – лучшее, что сейчас могу дать своему малышу.