Модус вивенди - стр. 29
С сомнением покосилась на открытый контейнер с клыками. Неизученных осталось четыре, два из которых содержали информацию по языку. Можно было обойтись без последних, исключительно техническими средствами, но я больше доверяла собственному разуму. К тому же знание языка в противовес синхронному переводу, на мой взгляд, сильно облегчало понимание. Разумеется, в том случае, если человеческие органы были способны различить и воспроизвести нужные сигналы. Но с варами последняя проблема не стояла, надо было только немного поработать над артикуляцией.
После записи информации некоторое время стоило потратить на ее комплексное осознание и систематизацию, окончательно освоиться в языке. Потом хотя бы приблизительно выработать стратегию поведения и… думать. Много думать, с разных сторон разглядывая полученные данные и пытаясь найти ключик к решению. По всему выходило – отведенного на подготовку времени хватало. Надумать что-то путное в отрыве от изучаемого общества я бы вряд ли смогла, но настроиться на нужный лад – вполне.
Потянувшись за следующим клыком, я опять запнулась взглядом о сидящего напротив мужчину и отчего-то отчетливо вспомнила его вчерашнее «ты есть не пробовала?», а вслед за этим – вечное ворчание Савельева на ту же тему. И решительно потянула с головы энцефалограф, с иронией размышляя о вреде и пользе гвардии ротмистра Ветрова. Вот, казалось бы, сплошная ненужная нервотрепка, а если бы не он, вряд ли я бы вспомнила о еде.
– Игорь Владимирович, вы будете обедать? – вежливо поинтересовалась я. Мужчина вздрогнул, как будто спал с открытыми глазами, а мои слова его разбудили, и с некоторым трудом сфокусировал взгляд на мне. Пару секунд молчал, будто не понимая, где находится и чего я от него хочу, а потом серьезное сосредоточенное выражение лица сменила уже знакомая ухмылка.
– Ты что, серьезно будешь готовить?
– Нет, – коротко ответила я, складывая энцефалограф в предназначенный для него контейнер. Хранить его иначе строго не рекомендовалось: прибор был очень хрупкий, механические воздействия легко могли его покалечить. А работать с неисправным энцефалографом… есть более гуманные способы самоубийства.
– А говорила, умеешь, – с показушным сожалением укорил он, поднимаясь с кресла.
– Уметь и делать регулярно – разные вещи, – спокойно возразила я. – Вы тоже умеете быть вежливым, но постоянно пользоваться этим навыком явно не желаете.
В ответ на это утверждение Одержимый расхохотался, но возражать и как-то комментировать не стал. Вместо этого, выходя вслед за мной из кабинета, с насмешливым сочувствием проговорил, цокнув языком: