Модное восхождение. Воспоминания первого стритстайл-фотографа - стр. 6
В двенадцать лет я устроился разносчиком газет и каждое утро вставал в полшестого, садился на велосипед и ездил по району. Мне платили пять долларов в неделю. Я откладывал деньги и через месяц поехал в Бостон и купил платье – самое шикарное во всем городе, как мне тогда казалось. Из черного крепа, косого кроя, с тремя красными сердечками на правом плече – и с мамой, как обычно, чуть не случился припадок. Теперь я еще и одежду покупать ей вздумал! «Что скажут соседи?» – причитала она. Это была любимая фраза моих родителей.
Они все не теряли надежды, что я стану священником. Как-никак, любая уважающая себя семья ирландских католиков мечтает, что их старший сын примет сан. А моя тяга к женской моде никак не вязалась с их планами. Я же всегда знал, что священник из меня не выйдет, и к шитью меня подталкивает дьявольское пламя, горящее где-то в потайных уголках моей души.
Работа почтальона подарила моей жизни смысл, ведь теперь у меня были деньги, чтобы предаваться модным фантазиям. Но все мои стильные покупки мама тут же возвращала в магазин. Я не останавливался: покупал еще одно платье или браслет с искусственными бриллиантами. Потом я устроился курьером к местному портному мистеру Каплану – доставлял по адресам заказы. Именно у Каплана я начал понимать, как шьется красивая одежда. Я научился кроить пальто и костюмы, освоил тонкое мастерство отутюживания и придания формы. Я также стал больше зарабатывать, и вскоре мои две сестры пали жертвой моей страсти к покупке женских платьев. Я тайком ездил в город и наведывался в модные магазины. Моим любимым был Jay’s на Темпл-плейс. Терракотовый фасад здания украшали силуэты женщин, одетых по моде 1910-х годов и сидящих на французских стульях. Внутри витали ароматы духов и шампанского, а пол был устлан ковром от стены до стены. В этом магазине мне хотелось купить все. Тут были самые красивые фирменные пакеты в Бостоне: с женским силуэтом и надписью Jay’s. Его обладатель сразу приобретал особый статус, и я вышагивал с этим пакетом по своему району, гордый, как павлин. Хуже меня во всем городе сноба не было.
К моменту, как мне исполнилось двенадцать, мои родные дошли до крайней степени отчаяния, пытаясь выбить из меня артистическую дурь. Наконец, они решили, что единственным моим спасением может стать техникум, где меня научат ручному труду. Я поступил в Высшую школу прикладных искусств и стал учиться на столяра. Мои столы с фигурными ножками производили фурор, но вызывали массу недовольства у людей, которым нужны были обычные столы с прямыми ножками. Но положив деревяшку на токарный станок, я уже не мог удержаться и вырезал самую причудливую форму, на которую только был способен мой инструмент. Занятия в техникуме были далеки от мира моды. Мы работали с листовым металлом, а самое веселье творилось в кузнице. Видели бы вы, что я вытворял с паяльником и наковальней! За что бы я ни брался, все выходило с изгибами и завитушками, – я изобрел стиль «ирландское барокко». Помимо занятий в мастерской, у нас была алгебра, в которой я не смыслил ни шиша, и история – вот тут я преуспел, но только в том, что касалось костюмов. Я не знал наизусть ни строчки из Шекспира, зато мог нарисовать костюм любого героя любой его пьесы.