Мод. Откровенная история одной семьи - стр. 10

Тетя Дебора взяла меня за руку и подтолкнула к двери.

– Томми, уведи девочку отсюда. Нам с доктором нужно все прибрать.

Томми послушно положил руку мне на плечо и вывел из комнаты. Вместе мы прошли на кухню. Я остановилась, сжимая в руках крохотный сверток. Томми посмотрел на меня.

– Он много плакал?

– Он вообще не плакал, – ответила я.

Мои слова шокировали его. Он сел на стул и протянул руки. Я вручила ему младенца, он положил его на стол, развернул полотенце и уставился на него. Потом дотронулся пальцем до его крошечного личика, и по щекам его потекли слезы.

– Посмотри на него, Мод. Маленький мальчик. Хелен сказала, если будет мальчик, она разрешит мне назвать его Генри Матиас, в честь моего дедушки.

Он встал, вернул мне ребенка и вышел из кухни на задний двор. Я слышала, что он кричит что-то страшное. Спустя мгновение я вновь завернула ребенка и прижала его к груди. Потом отнесла его и положила в кресло-качалку в углу кухни, а сама села рядом и принялась тихонько качать. Время от времени я разворачивала полотенце и заглядывала в его идеальное личико, надеясь, что он пошевелится, опровергнув то, что, как я уже поняла, произошло.

Не знаю, сколько времени прошло. Наконец в кухню вошел доктор.

– Где Томми? – спросил он.

Не прекращая качать, я кивнула в сторону заднего двора. Доктор все понял. Он вышел во двор, и через открытую дверь я слышала, как он разговаривает с Томми.

– Хелен поправится. У нее будет столько детей, сколько она захочет. Но сейчас она потеряла много крови, и ей потребуется время на восстановление. Я не хочу, чтобы она вставала, по крайней мере, недели две, и даже тогда какое-то время она будет слаба. Нужно, чтобы кто-то был при ней и заботился о ней, пока ты на работе.

– У тети Деборы есть свои дети, она не может быть здесь целый день, – ответил Томми испуганным, надломленным голосом.

– Зато Мод может. Она все равно будет здесь, и для своего возраста она очень смышленая.

– Мод? Здесь?

– Конечно. Теперь из всей семьи у нее осталась только Хелен. Куда еще ей идти?

– Не знаю, об этом я как-то не думал.

– Понимаю. День был ужасный. Я договорюсь с похоронным бюро и священником насчет похорон, а ты попытайся отдохнуть. Завтра будет не легче.

Я встала, взяла свой маленький сверток и отнесла в специально приготовленную для ребенка комнатку. Томми покрасил стены в светло-желтый цвет со светлыми деревянными панелями, там были комод и люлька. Я положила младенца в люльку и подоткнула ему одеяльце. Погладила головку, все еще в следах слизи.

Я вытащила из комода постельное белье и постелила на полу. Сняла ботинки и носки, легла, завернулась в одеяло и впервые заплакала. Но то не были слезы горя. Я была так рассержена тем, что Господь допустил это, – до самой глубины души! Мне самой было страшно от такой злости. Всю жизнь меня учили, и я верила, – что сердиться на Бога грешно. Я боялась, что за такие мысли Бог накажет меня. Ребенок, которого Хелен так ждала, умер, как и мои мать и отец. Если Бог нас любит, как мог он так поступить с нами?