Моцарт. Посланец из иного мира - стр. 23

Я почувствовал противную слабость, дрожь в коленках.

– Разумеется, «люди в сером» обставили всё строго по ритуалу. Над софой, где лежало его тело, была приколота графическая вкладка, – сказала она. – Если бы ты пригляделся, то на этом рисунке увидел высокую колонну Гермеса-Меркурия, которую украшали 8 символов Меркурия (среди них – голова барана с лирой, жезл-змея, ибис); под ней – мертвец, это архитектор храма Соломона Адонирам. И, скорее всего, там были жуткие сцены жертвоприношений – вверху на фризе, которые можно рассмотреть только через лупу. А перед входом в кабинет Виктора, к дверному проёму был приколот листок, где в двойном квадрате, а это знак комнаты мертвых, был изображен классический знак сулемы – символ S. Это ангел смерти от Меркурия или своеобразный «ордер на убийство».

– Неслыханно! – только и сказал я и спросил: – Итак, тело Толмачёва лежало тоже в позе символа S (сулемы) или ртути?

– Да, – кивнула Вера Сергеевна. – Наконец, сумма цифр его полных лет жизни – 35 – опять-таки чистая восьмерка. Если числам 1 и 2 в алхимии нет соответствия, то число 8 было посвящено ртути, то есть яду, который давался Моцарту с едой и питьем. Вдобавок, на том же рисунке в комнате, где был Викториша, ты нашел бы даже его изображение!.. Он переступил опасную черту, за которой – смерть…

Вера Лурье, потрясенная смертью Виктора, едва сдерживая слезы, рассказала мне о том, что Виктор был её единственным родственником, внучатым племянником, которому она завещала своё состояние, включая редкие документы на немецком языке, касающиеся, как утверждал Виктор, тайны смерти великого Моцарта.

Занимаясь жизнеописанием Моцарта, каждый год Виктор приезжал к Вере Лурье и работал с этими документами. Я попросил Веру Лурье показать ей эти уникальные бумаги и с удивлением обнаружил, что в них содержится информация об исповеди Сальери из церковных архивов Вены. Я поинтересовался, откуда у Веры Лурье эти манускрипты. Вера Лурье рассказывает Максу свою историю любви с казачьим офицером Александром Ивойловым, успевшего передать ей эти бумаги, перед тем, как он в числе казачьего стана генерала Доманова, был выдан англичанами Советскому командованию. Вера Лурье сказала, что эти документы ценные и, беспокоясь за свою жизнь, попросила меня забрать с собой как эти бумаги, так и недописанную работу Виктора Толмачёва.

– Возьмите это все с собой в Москву. Прочитайте, изучите, сделайте выводы. Для начала и этого достаточно. Затем жду вас у себя. Непременно возвращайтесь, мой дорогой, – вздохнула Вера Лурье. – И поторопитесь. А то будет слишком поздно. …Одно только скажу: это был подарок от казачьего офицера Кубанского казачьего войска Александра Ивойлова – человека, чья отвага заворожила меня. Помочь ему я ничем не могла, сумела лишь страстно полюбить до конца дней своих… И будьте мужественным, нападайте сами – они этого боятся, как хищники, чувствующие в жертве некую «эманацию страха» или «запах» слабости.